Военная контрразведка и армия. Записки ветерана органов военной контрразведки

Леонов, несомненно, относился к людям мужественным и решительным, прошедшим испытания не только жизнью, но и войной. Долгая армейская служба сделала Дмитрия Сергеевича человеком суровым, сдержанным и даже суховатым, требовательным к себе и окружающим. Он всегда выглядел подтянутым и собранным, как говорят, «застегивал мундир на все пуговицы». Стригся на солдатский манер, под нулевку. Черту, разделявшую его и подчиненных, сам никогда не переступал и не разрешал этого делать другим. Выглядел старше своего возраста. Сотрудники аппарата между собой величали его «дедом», вкладывая в это понятие чувство уважения.

Генерал Леонов при общении с подчиненными почти никогда не делился воспоминаниями о своей жизни, службе в армии, фронтовых событиях. Очевидно, подобное считал нарушением военной субординации, размыванием граней между начальником и подчиненным. За годы службы под его началом приходит на память только один случай, когда он инициативно и с желанием говорил о своем пребывании на фронте.

Как-то Леонов попросил меня приобрести для него в «Воениздате» новую книгу о Великой Отечественной войне. Название ее я уже забыл. Книга относилась к первым советским изданиям, обобщавшим и систематизировавшим опыт и итоги недавно завершившейся войны.

Предварительно просмотрев книгу, я обратил внимание, что на одной из страниц содержалась информация об образовании в середине октября 1941 года Ставкой В ГК Калининского фронта и назначении командующим фронтом И. Конева, а членом военного совета — Д. Леонова.

Доложив Леонову о выполнении задания, я вручил ему книгу. Он проявил к ней интерес и прямо при мне стал внимательно листать. Когда нашел строки, касающиеся образования Калининского фронта, и упоминание о себе, заметно оживился и вспомнил осень 1941 года. По его рассказу, вновь образованный штаб фронта, вернее его ядро, состоящее из двух-трех десятков военных, разместился в лесу Калининской области, в деревне, состоящей из четырех-пяти домов. Спустя некоторое время раздался звонок аппарата ВЧ, Леонов снял трубку. Говорил Сталин. Он поинтересовался, почему штаб фронта забрался в такие дебри, что его место дислокации нельзя разыскать даже на военной карте. Сталин предложил переместить штаб в другое селение, название которого зафиксировано на карте…

Я почувствовал, вспоминая войну и этот эпизод, что Леонову было приятно осознавать: и он вошел в историю Великой Отечественной войны.

Дмитрий Сергеевич, конечно, знал, чем занимается военная контрразведка. В силу своего служебного положения поддерживал связь с особыми отделами, получал от них информацию, бывал у военных чекистов на служебных совещаниях и партсобраниях. Все вместе взятое позволяло ему иметь общее представление о задачах и деятельности военной контрразведки, но знаний о конкретных методах и формах работы, ее тонкостях не давало.

Отсутствие у Леонова специальных знаний и опыта ставили его и нас при решении конкретных оперативных вопросов в сложное положение. Докладывая, мы избегали затрагивать те стороны дела, которые могли бы обнаружить некомпетентность генерала. Он же, как правило, в силу неглубокого знания чекистской работы делал упор на военную, техническую и другие, более близкие ему стороны рассматриваемой проблемы. Как ни странно, но, занимая в вооруженных силах государства высокие посты, Леонов высшего образования не имел. И это давало себя знать даже при наличии у него житейского опыта и мудрости.

Резолюции на документах подчиненным Леонов имел привычку писать синим карандашом. На его большом рабочем столе в кабинете всегда аккуратно лежало до десятка остро заточенных синих карандашей со светлыми боковыми гранями. Накладывая резолюцию, Дмитрий Сергеевич не придерживался принятого в органах безопасности порядка писать на документе фамилию и инициалы исполнителя. В зависимости от номера отдела он вместо фамилии ставил соответствующую цифру, подчеркивал ее и ниже излагал свои указания. Обычно пробелы в чекистской профессии Леонов пытался компенсировать насаждением в аппарате управления уставной воинской дисциплины, попытками реорганизовать работу аппарата на армейский манер, не считаясь при этом с особенностями агентурно-оперативной работы. Даже появление на службе сотрудника в штатском костюме, вызванное интересами дела, им воспринималось болезненно, рассматривалось как нарушение воинской дисциплины.

Ради справедливости надо отметить, что пребывание Леонова во главе военной контрразведки имело и свою положительную сторону. Он значительно приблизил руководящий и оперативный состав к армии и ее командованию. Зная по фронту И.С. Конева, И.Х. Баграмяна, М.В. Захарова, В.В. Курасова и многих других видных военачальников, будучи с ними, как говорят, на «ты», Дмитрий Сергеевич расширил рамки взаимодействия особистов с армией и наполнил его новым содержанием.