Военная контрразведка и армия. Записки ветерана органов военной контрразведки

Характерен в этом контексте такой пример. Между руководствами военной контрразведки и Министерства обороны существовала договоренность, в соответствии с которой военное ведомство ежегодно выделяло из своего лимита жилплощади в Москве квартиры офицерам-контрразведчикам. Военные министры сменяли друг друга, а договоренность продолжала безотказно действовать.

В конце 1957 года к руководству Министерством обороны пришел маршал Р.Я. Малиновский. Он, в силу неизвестных мне причин, довольно неприязненно относился к органам безопасности. При рассмотрении плана распределения жилплощади, предоставляемой военному ведомству, Малиновский приказал прекратить выделение жилья военной контрразведке.

О принятом министром решении начальник секретариата 3-го управления П.В. Градосельский доложил генералу Леонову. Он сразу же набрал по «кремлевке» номер телефона Малиновского и спросил его:

— Родион Яковлевич, разве ты не понимаешь значения и места военной контрразведки в обеспечении безопасности вооруженных сил страны? Как же ты умудрился отменить выделение жилья для контрразведчиков? Ведь какой узурпатор был твой предшественник Жуков и тот подобного себе не позволил.

Разговор с Малиновским по телефону Леонов вел на равных, в полушутливом тоне, но довольно твердо. В результате Малиновский свое решение отменил. Военная контрразведка продолжала получать квартиры из лимита Министерства обороны.

В апреле 1959 года пришел день проводов Дмитрия Сергеевича Леонова на пенсию. В его служебном кабинете собрались руководители отделов и партийного комитета. Пожалуй, впервые за годы совместной работы он предстал перед нами не в генеральской форме, а в штатском темном костюме и при галстуке.

Свое обращение он начал, волнуясь и стремясь четко выговаривать каждое слово:

— Я собрал вас, чтобы сообщить о состоявшемся решении ЦК нашей партии о моей отставке по состоянию здоровья…

В этот момент голос Дмитрия Сергеевича осекся, губы задрожали, и он как-то сразу еще больше состарился. Из глаз полились слезы.

Никто из нас от Леонова подобной слабости не ожидал. Несколько секунд царили удивление и полное молчание. Раньше других опомнился секретарь парткома Александр Поспелов. Быстро пройдя к столику с графином, налил воды и подал стакан Дмитрию Сергеевичу. Рука генерала дрожала, в тишине было слышно, как зубы дробно стучат по стеклу стакана. Выпив воды и несколько успокоившись, генерал продолжил:

— Настало время уступить дорогу более молодым. Работая в управлении, я никому не верил. Но вы честно вели себя и помогали мне. За такое отношение благодарю. Если я по-стариковски «пылил» и кого-то обидел, то прошу прощения…

Заместитель Леонова генерал-майор Анатолий Михайлович Гуськов предложил:

Послевоенные годы. «Отрыжка» прошлого…

— Дмитрий Сергеевич, сегодня такой необычный и памятный день. Давайте вечером соберемся в ресторане и вас тепло проводим.

На какое-то время Леонов задумался, его лицо обрело обычный суровый, отрешенный вид, и он ответил:

— Что еще придумали! Толкаете меня на организацию коллективной пьянки. Нет, увольте.

Ответ прозвучал вполне серьезно. В нем был настоящий, а не всплакнувший только что Леонов.

Спустя некоторое время после проводов Леонова в отставку, меня пригласили для беседы в отдел административных органов ЦК КПСС в связи с предстоящим направлением за границу. В беседе инструктор отдела между прочим сказал: «Ну как, в управлении довольны уходом Леонова? Наверное, намучились с ним?» Мне по-человечески стало жалко Дмитрия Сергеевича, о чем я и поведал инструктору. Одновременно подумалось, зачем было генералу, сросшемуся с армией и отдавшему ей всего себя, под занавес службы, в почтенном возрасте ломать жизнь? Уверен, будучи глубоко порядочным человеком, Леонов не мог не переживать своего положения в военной контрразведке.

Часть партийных и армейских работников, пришедших сразу на высокие руководящие должности, нормально вписалась в чекистские коллективы. Другая часть так и не нашла себя в органах безопасности. Одни из них возвратились на прежнюю работу, другие, мучаясь, дотянули до пенсии и уволились. Оперативный состав военной контрразведки, понимая трудности руководителей, не прошедших начал агентурно-оперативной работы, никогда на этом не спекулировал. Всегда проявлял высочайший такт и деликатность, искренне делясь чекистским опытом.

И все же были ли среди партийных посланцев лица, познавшие специфику работы органов безопасности и заявившие о себе? Да, были. Из тех, кого я знал, следует назвать Н.Р. Миронова и С.Н. Лялина. Оба они пришли в МГБ в 1951 году по решению ЦК партии.

Николай Романович Миронов родом из Днепродзержинска. Рос и воспитывался в семье рабочего. Имел высшее образование. В августе 1941 года ушел добровольцем в действующую армию и до конца Отечественной войны находился в ней на партийно-политической работе. Принимал участие в боях с немецко-фашистскими захватчиками в составе частей Южного и 3-го Украинского фронтов. В 1942 году получил тяжелое ранение, но после выздоровления снова вернулся на фронт.