Военная контрразведка: Тайная война

Прошло несколько дней. Он снова появился у Анны и принес с собой коробку дорогих конфет и бутылку французского вина. В тот вечер они долго говорили о несправедливости и жестокости войны и о маленьком человеческом счастье. Вскоре между ними сложились добрые отношения, которые, как показалось Анне, со стороны Клауса переросли в глубокое чувство. В разговорах с ней он со все большей симпатией отзывался о России и русских людях, осуждал Гитлера и развязанную им войну.

Во время наступления советских войск Клаус решил порвать с фашизмом. Воспользовавшись хаосом и неразберихой, он покинул часть и спрятался у нее на квартире.

История отношений Анны и Биттига заинтересовала Старинова в первую очередь с профессиональной точки зрения. В ней он увидел хорошую возможность для ведения через влюбленного немца зафронтовой разведывательной работы и отправил на ее квартиру командира комендантского взвода. Не прошло и часа, кактот доставил Биттига в отдел. Ефрейтор держался скованно, но страха в его глазах Старинов не заметил.

Вместе с ним и переводчиком он поднялся в кабинет начальника отдела капитана Москалева. В ходе допроса Биттиг подтвердил рассказ Астафьевой. Дополнительно рассказал, что воспитывался в семье, в которой читали и восхищались произведениями Достоевского и Толстого. На вопросы о характере службы и составе части дал развернутые ответы. Ряд из них подтверждались захваченными документами 52-го армейского корпуса и показаниями других военнопленных. Последним местом службы Биттига был отдел штаба того самого корпуса. По его словам, он отвечал за хранение всей секретной документации.

Москалев моментально оценил перспективного перебежчика. Его доступ к секретам в случае вербовки и переброски за линию фронта открывал прямой путь ко многим тайнам гитлеровского армейского командования. Медлить с решением было нельзя. Фашистская контрразведка тоже не дремала и тщательно проверяла всех, кто прорывался из окружения. И чем дольше окруженец блуждал в советских тылах, тем больше к нему возникало вопросов.

Приняв решение о вербовке Биттига, Москалев, несомненно, рисковал, так как слишком мало знал о нем, а то, что тот сообщил о себе, не поддавалось глубокой перепроверке. В приемно-пересыльном армейском пункте военнопленных Старинову не удалось найти его сослуживцев. В самом городе, как выяснилось, кроме Астафьевой, Биттиг никому не был знаком. Ее соседи ничего существенного контрразведчикам не добавили.

Вместе с тем добровольная сдача в плен, ненависть к фашизму и любовь к Астафьевой являлись весомыми, но недостаточными аргументами для вербовки. Опытный контрразведчик Москалев не исключал того, что за этим крылась тонкая игра гитлеровской разведки. Тем не менее, взвесив все «за» и «против», он решился на вербовку и подготовку Биттига к заброске за линию фронта. Соблазн иметь своего агента в штабе 52-го армейского корпуса оказался слишком велик.

Бойкий ефрейтор охотно дал согласие на сотрудничество, написал подписку и для конспирации в работе избрал себе псевдоним Штабист. Однако предложение Москалева сфотографироваться вместе воспринял без особого энтузиазма и довольно кисло поглядывал на Старинова, который выставил на стол литровую бутылку водки с небогатой закуской. Окончательно настроение у него испортилось, когда капитан предложил на обратной стороне фотографии еще раз подтвердить контрразведчикам свою преданность и готовность к выполнению заданий Смерша.

Теперь, когда у Биттига все пути к своим были отрезаны, Москалев направил докладную записку начальнику Управления контрразведки Смерш Центрального фронта генерал-майору А. Вадису. В ней изложил существо полученных на перебежчика материалов, поставил в известность о его вербовке и представил оперативный замысел по использованию в разведывательных целях. В управлении предложение Москалева поддержали и потребовали не затягивать с отправкой Штабиста на задание.

С того часа началась его интенсивная подготовка к разведывательной работе в гитлеровском штабе. Времени на это у Москалева катастрофически не хватало. Советские войска добивали разрозненные остатки фашистской группировки. Москалев и Старинов спешили и потому работали с Биттигом день и ночь. Они на ходу обучали его азам разведки, шлифовали детали легенды возвращения в штаб, отрабатывали способы связи и передачи секретной информации.

Ефрейтор оказался на удивление смышленым и способным учеником, все схватывал на лету. На второй день они уже говорили на одном языке — языке разведки. Подготовка шла настолько успешно, что Москалев уже подумывал о ее сокращении. К тому времени контрразведчики разработали в деталях и окончательно согласовали с руководством Управления контрразведки Смерш фронта два варианта задания.