Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра

Часы неумолимо отсчитывало время, отпущенное Элиава. До истечения ультиматума оставалось меньше трех минут, когда БТР с Борзовым, Бацким и экипажем покинул расположение батальона. Позади остался мост через речку, слева, в метрах трехстах, на холме возник танк. В утренней дымке он походил на громадного носорога. Его ствол дернулся и, как привязанный, сопровождал БТР. Оставшимся четырем сотням метров до бывшего бетонного завода, где расположился Элиава, Бацкому и Борзову казалось, что не будет конца. Они перевели дыхание, когда въехали во двор, но ненадолго. Выбравшись из БТРа, угодили в окружение агрессивно настроенной толпы. Под дулами автоматов их провели по захламленному коридору в кабинет директора завода. Там Борзов и Бацкий столкнулись лицом к лицу с мятежным полковником Элиава. За его спиной галдели полтора десятка офицеров. Многие из них были пьяны и едва держались на ногах.

Элиава прошелся тяжелым взглядом по Борзову, задержал на Бацком; на его небритой физиономии появилась гримаса, и он сквозь зубы процедил:

— Т… ты чо, борзеешь, старлей?

Бацкий напрягся, нащупал пальцами чеку на гранате и, поиграв желваками на скулах, промолчал. Элиава грозно блеснул белками глаз и рявкнул:

— Как стоишь перед полковником, старлей?! Вытащи руки из карманов.

— Может, еще каблуками щелкнуть? — огрызнулся Бацкий, и мутная волна гнева к ряженому пугалу поднялась в груди.

— Чтооо?! Ты чо там вякнул? Ты… — задохнулся от ярости Элиава.

— Та чо с ними базарить, Акакий? Мочить их надо! Мочить! — взорвалась толпа.

Все решали мгновения. Не сговариваясь, Борзов и Бацкий выхватили гранаты из карманов и отступили к стене. Их решительные лица не оставляли сомнений: они заберут с собой не одну чужую жизнь. Элиава судорожно сглотнул и осипшим голосом выдавил из себя:

— Э…э, не надо кипиша! Давай договариваться.

— Давай, — согласился Борзов.

Несколько секунд гробовую тишину нарушали тяжелое дыхание и стук мухи, бившейся о стекло. Противники сверлили друг друга тяжелыми взглядами. Элиава не спускал глаз с левой руки Бацкого — в ней была зажата граната — и заговорил первым. Он потребовал передать в его распоряжение боевую технику батальона, снаряды и ГСМ.

— Это невозможно! — отрезал Борзов.

— Подполковник, ты чо, жить не хочешь?! Мне хватит пяти минут, чтобы разнести твой курятник! — угрожал Элиава.

— Жить хочу. Но не хочу идти под трибунал.

— Какой на хрен трибунал в этом бардаке! О чем ты? Станешь героем, когда я скину Шеву.

— Я давал присягу.

— Значит, добром не дашь?

— Нет!

— Ну тогда, подполковник, молись Богу, — прорычал Элиава.

Борзов бросил взгляд на Бацкого, прочел ответ в его глазах и, потрясая гранатой, заявил: — Если только с тобой, а там Господь пусть разбирается, кому в рай, а кому в ад.

— Ну ладно! Ладно! Не кипишись, подполковник, может, сойдемся на половине, — затеял торг Элиава.

— Нет, — отрезал Борзов.

— Ну ты и упертый! Тогда заберу все!

— Попробуй! Мои ребята сожгут половину твоих танков. И с чем ты пойдешь на Тбилиси?

Элиава заскрипел зубами. Несколько мгновений, показавшихся Борзову и Бацкому вечностью, шла молчаливая перестрелка взглядами. Звенящую от напряжения тишину нарушили нетерпеливые возгласы:

— Акакий, та черт с ними! Мы только время зря теряем! Давай двигать на Кутаиси! Там возьмем все, че нам надо!

Элиава поиграл желваками на скулах, поднялся со стула, покачиваясь с пятки на носок, сплюнул на пол и, махнув рукой, прорычал:

— Ладно, вам повезло, русские! Валите на хрен!

Борзов и Бацкий на непослушных ногах, пятясь, отступили к двери, с трудом помнили, как забрались в БТР и тронулись к лагерю. За их спинами раздался рев мощных моторов. Танки мятежников, выстроившись в колонну, двинулись на Кутаиси…

Грохот открывшихся ворот заставил Бацкого встрепенуться. Не дожидаясь остановки микроавтобуса, он и бойцы оперативно-боевой группы выскочили на площадку и ринулись к главному входу. Навстречу им бежал начальник объекта «Д» полковник Соколов и кричал:

— Слава Богу, все закончилось! Закончилось, Валерий Георгиевич! Сдался Беднов!

Бацкий перешел на шаг, с его плеч словно гора свалилась, и торопил с ответом.

— Где Вольский? Где Беднов? Что с ними?

— Живые! Сидят в лаборатории.

— Где взрывчатка?

— Та не было никакой взрывчатки! Пукалка какая-то! — сообщил Соколов.

— Ведите к нему, Федор Сергеевич! — потребовал Бацкий.

По длинному извилистому коридору они проследовали в сектор «Б» и остановились перед дверью лаборатории. За ней царила тишина. Бацкий распорядился, чтобы бойцы оперативно-боевой группы остались в коридоре, и вошел внутрь. Среди разбросанных по помещению стульев и приборов, сжавшись в жалкий комочек, в углу сидел Беднов. Тщедушное тело горе-террориста сотрясали судороги, а в глазах застыла смертная тоска. Ожесточение, которое Бацкий испытывал еще мгновение назад, ушло. Он поднял стул, присел и распорядился:

— Глеб, принеси нам чай, только покрепче.

Вольский бросил участливый взгляд на Беднова и, помявшись, спросил:

— Валерий Георгиевич, а может, что покрепче?

Бацкий покачал головой и с горькой улыбкой заметил: