Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра

«Так что же делать?! Что?» — искал выход Матвеев.

На помощь товарищей-контрразведчиков рассчитывать не приходилось, они находились за сотни километров, в Восточной Германии. Сотрудники Миссии — армейские офицеры, сержанты и рядовые — в деле разведки тоже были не помощники. О его тайной деятельности они не подозревали. Взвесив все за и все против, Матвеев решил взять паузу и понаблюдать за тем, как поведет себя французская спецслужба. В течение следующих четырех дней при выходах в город и поездках по лагерям, где содержались репатрианты, он бросал ложные следы — зацепки, чтобы обнаружить слежку. Она себя никак не проявила, это укрепляло уверенность Матвеева в надежности агента Надежды — Лонге. Теперь его занимало другое: как так организовать явку, чтобы не привлечь к ней внимания Лонгле и французской спецслужбы.

Наступила пятница. Впереди были выходные — подходящий повод для коллективного выезда сотрудников Миссии на рыбалку. Матвеев решил воспользоваться этим обстоятельством, чтобы найти подходящее место для встречи с Ренатой. Он обратился к карте. Его взгляд остановился на озере Шварцвальд. По рассказам бывалых рыбаков — сотрудников Миссии, оно славилось отличным клевом. Но главное достоинство озера состояло в том, что неподалеку от него проживали родители Ренаты. Более подходящего для конспиративной встречи места трудно было найти.

Рабочий день подходил к концу. Матвеев бросал взгляды на часы, торопил время и сгорал от нетерпения поскорее провести разведку местности. Стрелки приближались к 18:00. В кабинетах Миссии началась оживленная суета: звучали веселые голоса, из кладовок извлекались и проверялись рыболовные снасти, гремели котелки, во фляжках булькала водка. За окнами, во дворе урчали двигатели машин.

У заядлого рыбака Матвеева уже чесались руки поскорее взяться за удочку, когда заработал телефон. Звонил Лонгле, его голос срывался. Ссылаясь на конфиденциальность информации, он не решался раскрыть содержания происшествия, произошедшего в Бюро, и просил немедленно приехать.

Чертыхаясь и проклиная в душе Лонгле, Матвеев швырнул снасти в шкаф, переоделся и спустился к машине. На выезде из Миссии его остановил старший лейтенант Константин Борисов и сообщил о массовых беспорядках среди репатриантов, произошедших в лагере под городом Ульм.

«Час от часу не легче! Не многовато ли ЧП для одного дня?» — подумал Матвеев, и в нем ожили недобрые предчувствия. — А что если это провокация? Через Лонгле тебя заманивают в ловушку! Все, Саша, хватит себя накручивать! Надо ехать! Но страховка не помешает», — решил Матвеев и распорядился:

— Костя, пересаживайся ко мне!

— Как скажете, товарищ подполковник, — принял к исполнению Борисов и уточнил: — Куда едем?

— В Бюро, там тоже ЧП.

— ЧП?! Так у них, кроме бумаг, ничего нет!

— Давай не будем гадать, на месте разберемся! Садись! Садись, поехали! — торопил Матвеев.

По дороге к Бюро он строил разные предположения, худшее из них — провокация — не подтвердилось. Об этом говорил потерянный вид Лонгле и его сотрудников. И тому имелась веская причина: накануне отправки очередной партии репатриантов в Советский Союз были ошибочно сожжены учетные дела на два десятка человек. Задержка с их отправкой могла вылиться в крупный скандал и грозила Лонгле серьезными последствиями. Матвеев не преминул воспользоваться ситуацией, чтобы в лице начальника Бюро хотя бы не иметь противника. Он предложил, не поднимая лишнего шума, восстановить уничтоженные дела по учетным карточкам, хранившимся в Бюро. Лонгле, как за спасительную соломинку, ухватился за предложение.

Весь вечер Матвеев провел в Бюро и нисколько не жалел о сорвавшейся рыбалке. Он рассчитывал еще на один шаг стать ближе к явке с Ренатой. Лонгле поручил ей и еще двум сотрудницам восстановление сожженных дел на репатриантов, подлежащих отправке в СССР. Исполненный благодарности, что скандал не вышел за стены Бюро, он пригласил к себе в кабинет Матвеева с Борисовым, выставил на стол бутылку дорогого коньяка и деликатесы с черного рынка. Они приняли его предложение и не остались в долгу. Борисов сходил к машине и принес походный сухпаек. Лонгле разлил коньяк по рюмкам и не без пафоса произнес тост за взаимопонимание. Матвеев поддержал его и в ответном слове отметил крепнущее плодотворное сотрудничество между Миссией и Бюро.

С каждой выпитой рюмкой атмосфера за столом становилась все более непринужденной, а поведение Лонгле — все более раскованным. Крепкий градус и доброжелательное отношение советских офицеров развязали ему язык. В перерыве, когда Борисов вышел из кабинета, чтобы покурить, Лонгле подался к Матвееву и, понизив голос, обронил:

— Николай, будьте осторожны в общении с моими сотрудницами Лонге и Краузе.

— Это же почему, Эдуард? — насторожился Матвеев, и от хорошего настроения не осталось и следа.

— Они не только мои подчиненные, — с многозначительным видом произнес Лонгле.

— А чьи еще?

— Видите ли… — Лонгле мялся и не решался сказать.

— Вы, что, им не доверяете? Но почему? — допытывался Матвеев.

— Они… они связаны с одной очень серьезной службой.