Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра

На календаре было 9 декабря 1945 года. В город Тюбинген, расположенный в Баварии, в зоне оккупации французских войск, Матвеев прибыл под легендой армейского офицера — подполковника Смирнова Николая Федоровича — и возглавил советскую Миссию по репатриации. Ее сотрудники занимались организацией возвращения на родину — СССР — бывших советских военнопленных и граждан, угнанных на работы в Германию. Наряду с официальной деятельностью ему предстояло найти и восстановить связь с агентами Лонге, Мустафаевым, Беспаловым и организовать работу с ними. Но это была только одна часть задания, существовала и другая, не менее сложная и не менее опасная. Она заключалась в том, чтобы приобрести новых агентов, способных внедриться в спецслужбы Франции и добыть неопровержимые данные об использовании бывших сотрудников германской разведки и контрразведки, их агентуры для проведения шпионской, диверсионной и террористической деятельности против СССР и стран Восточной Европы.

Ознакомившись с обстановкой в советской Миссии и побеседовав с ее сотрудниками, Матвеев нанес визит командующему союзными войсками в Баварии генералу Де Кюну. Встреча носила представительский характер и свелась к общим декларациям. На следующий день Матвеев посетил Бюро по перемещенным лицам, где и проходил основной фронт работ. Его глава — Эдуард Лонгле — оказался человеком общительным и встретил русского коллегу доброжелательно. В завязавшемся разговоре он ненавязчиво прощупывал Матвеева наводящими вопросами. Их характер подсказывал опытному контрразведчику, что Лонгле, вероятно, связан с французскими спецслужбами, но он не подал вида и продолжал играть роль советского армейского офицера.

После обсуждения вопросов, связанных с порядком взаимодействия представительства советской Миссии и Бюро, Лонгле предложил Матвееву познакомиться со своими сотрудниками, организацией их работы и провел по кабинетам. В одном из них внимание Матвеева привлекла элегантная, модно одетая молодая фрау. Присмотревшись, он не поверил своим глазам — это была Рената Лонге. Она мало походила на ту скромную девушку, которую он впервые увидел в Целендорфе. Перед ним находилась словно сошедшая с глянцевой обложки дорогого журнала фотомодель.

Они встретились взглядами. На лице Ренаты не дрогнул ни один мускул. Она скользнула по Матвееву безразличным взглядом и снова обратилась к документам.

«Неужели не узнала?! Но этого не может быть! Или не хочет узнавать? Но почему?» — недоумевал Матвеев.

Он гнал прочь мысль, что вместо друга и соратника в лице Ренаты он встретил врага. Но, к сожалению, опыт контрразведывательной работы все меньше оставлял места для сомнений.

…Так где же ты была настоящей? В Целендорфе или здесь? Вот это влип!» — вихрем пронеслось в голове Матвеева, и леденящий холодок окатил спину.

Лонгле не заметил произошедшей в нем перемены и продолжал рассказывать о проблемах, возникающих в работе с перемещенными лицами — выходцами из Прибалтики и Западной Украины. Матвеев слушал вполуха и думал о том, как вести себя с Ренатой. Она неторопливо листала документы и делала пометки. На миг их взгляды встретились, и ему показалось, в глубине ее глаз вспыхнул и погас знакомый задорный огонек.

«Узнала! Значит, не все потеряно, Саша! — оживился Матвеев и искал предлог, как остаться наедине с Ренатой, но Лонгле следовал за ним как тень, и от этой затеи пришлось отказаться.

В Миссию Матвеев возвращался в смешанных чувствах. К радости встречи с Ренатой, казавшейся щедрым подарком судьбы, примешивался тяжелый осадок подозрений о ее возможной связи со спецслужбами Франции. Для подозрений имелись веские основания. То, что на работу в Бюро брали сотрудников не с улицы, для Матвеева не составляло тайны. Не составляло тайны и то, они подвергались тщательной проверке в контрразведке. И здесь у него снова возникли серьезные сомнения в том, что неопытная Рената могла ее выдержать. Косвенным подтверждением тому служила загадочная гибель резидента Михайлова.

Матвеев снова и снова пытался осмыслить сложившуюся ситуацию, чтобы определиться, как действовать дальше и не угодить в западню французской спецслужбы. Здесь многое, если не все, зависело от первого шага, который мог стать и последним. Об этом ему напоминала судьба Михайлова. В своей оккупационной зоне французы не церемонились, при малейших подозрениях действовали жестко и не прощали ошибок.

«Так кто ты, Рената Лонге? С кем ты?» — задавался вопросами Матвеев и не находил ответов.

За семь месяцев, прошедших с того дня, когда агент Hoffnung (Надежда) с заданием Смерша отправилась во французскую оккупационную зону, многое изменилось. Ветры холодной войны, повеявшие между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции, стремительно меняли мир и саму Германию. Страна, разделенная на оккупационные зоны, все больше напоминала два враждебных лагеря. Пропасть отчуждения между восточными и западными немцами становилась все глубже. Они снова оказались жертвами новой, пока еще тайной войны. Счет потерь шел на десятки, первыми гибли разведчики и их агенты.