Военная разведка в Российской империи — от Александра I до Александра II

К 1865 г. зарубежные силы военной агентурной разведки русской армии были представлены главным образом военными агентами, которые состояли при миссиях России «в следующих столицах: в Париже — флигель-адъютант полковник князь Витгенштейн[109], в Вене — генерал-майор барон Торнау, в Берлине — генерал-адъютант граф Адлерберг 3-й, во Флоренции Генерального штаба генерал-майор Гасфорт[110], в Лондоне — кавалергардского полка полковник Новицкий[111], в Константинополе — гвардейской артиллерии полковник Франкини» (Российский государственный военный архив (далее: РГВА). Ф. 37967. Оп. 9. Д. 1. Л. 2).

Первое появление термина «военный агент» следует отнести к концу 50-х гг. XIX века — в «Списках полковникам по старшинству» за 1859 г. применительно к полковнику Гасфорту Всеволоду Густавовичу встречается: «испр[авляет] должность военного агента в Париже» (спустя два года после отзыва Альбединского все еще не могли найти ему замену). В 60-х гг. XIX века происходит международноправовое оформление института постоянных военно-дипломатических представителей, аккредитованных при иностранных правительствах. Они причисляются к дипломатическому корпусу и пользуются всеми его правами: экстерриториальность, дипломатическая неприкосновенность и т. д. Однако к этому времени в международном праве отсутствует единообразная терминология в наименовании таких представителей (так, во Франции офицеры, «прикрепленные к посольству и используемые для дипломатических поручений», называются атташе — буквально с французского «прикрепленный»).

По-прежнему с задачами изучения сопредельных государств отправлялись офицеры в секретные командировки. 29 мая 1858 г. из Семипалатинска в Восточный Туркестан отправился инкогнито («под видом восточного купца») поручик русской службы, сын казахского султана Чокан Чингисович Валиханов[112], находившийся в распоряжении генерал-губернатора Западной Сибири (1835–1865 гг.). Поездка в Кульджу позволила ему собрать сведения по географии и этнографии одной из западных окраин цинского Китая, чему способствовало знание им нескольких восточных языков.

В 1858–1859 гг. Валиханов побывал в Кашгаре, где над ним висела смертельная угроза разоблачения. Истинная цель его поездки сводилась к «изучению наиболее удобных путей сообщения с Кашгаром, а также сбору на месте сведений о стране, имеющей для… [России] важное политическое значение» (АВПРИ. Ф. Отчеты МИД, 1858 г., л. 21706.—218). В ходе миссии, к которой он заранее тщательнейшим образом готовился, изучая материалы, связанные с поездками своих предшественников, Валиханов собрал очень интересные и важные сведения о Кашгаре и прилегавших к нему городах — их политическом и экономическом положении, состоянии местных военных сил, возможностях установления прямых связей с Россией.

В связи с тем что «Положение и Штаты Главного Управления Генерального Штаба» 1863 г. были введены «в виде опыта на два года», то очередная реорганизация высшего военного управления, которая вновь вызвала переименование и соответствующее переподчинение центральных разведывательных органов, пришлась на 1865 г.

31 декабря 1865 г. было «высочайше» утверждено «временное Положение о Главном штабе». «Опыты» над высшим военным управлением продолжались. Главное управление Генерального штаба было объединено с Инспекторским департаментом Военного министерства в «одно управление» — Главный штаб. Военно-топографическая часть ГУГШ «выделялась» в «особое учреждение» — Военно-топографический отдел Главного штаба. Не выполнявший ранее никаких административных функций, Главный штаб Е.И.В. упразднялся. «К кругу действий» Инспекторского департамента принадлежали по организации 1836 г. «укомплектование войск, определение, увольнение и производство генералов, штаб и обер-офицеров, надзор за благосостоянием войск в строевом отношении, и учет людей, военную силу составляющих».