Военная Россия

Духовный костяк военной страны - миф о завоевании. Дело не в том, что сама страна создана завоеванием. Все страны созданы завоеванием, потому что не бывает мирных переселений целых народов. Скорее, миф о завоевании есть миф о мире. Завоевали и прочно сидят на завоёванном, живут в нём мирно, наслаждаясь плодами завоевания.

Миф о завоевании есть миф о том, что стране грозит завоевание и единственное, что её спасает, есть постоянная война. Парадоксальным образом, России никогда завоевание не грозило. Завоевание грозило Руси, она и была завоёвана, хотя и не оккупирована. Россия же и не завоевала землю, на которой существует, и не была освобождена, она просто - подобно Крыму, Казанскому царству - обломок Улуса Джучи. Самостоятельность пришла к ней как ноге, отвалившейся от гниющего тела. В отличие и от Улуса Джучи, и от Казани, и от Крыма Россия изначально, ещё находясь в составе Улуса как "Московское княжество", была склонна к паранойе и, борясь с мнимыми угрозами, активно завоёвывала соседей. Страх быть завоёванной привёл к тому, что все социальные и культурные механизмы постепенно были "заточены" под завоевание. Более всего это проявилось в аннулировании личной свободы даже в том её понимании, которая свойственна была средневековым странам, включая Улус Джучи, Русь и т.п. Миф о том, что русское самодержавие - наследие Золотой Орды, это просто клевета на Золотую Орду, которая была достаточно традиционным патриархальным обществом, не предполагавшим ни абсолютного произвола верховного правителя, ни вечного трепета перед возможностью завоевания.

Алексей Толстой, наиболее ярко писавший о том, что российский деспотизм - наследие Орды, отречение от собственно русской традиции, в письме 26.3.1869 г. заметил и различие между Ордой и Россией:

"Не было надобности уничтожать свободу, чтобы покорить татар. Не стоило уничтожать менее сильный деспотизм, чтобы заместить его более сильным. Собирание русской земли! Собирать - хорошо, но надо знать, что собирать? Горсточка земли лучше огромной кучи ..."

Приказ, команда вместо власти есть фундамент антиправового государства. Право несовместимо с войной, и само включение войны в горизонт права есть показатель того, что общество начинает путь к освобождению от войны. Право требует почтения к судье, почтения, которое основано на авторитете закона, а не собственно судьи. Ричард Уортман, исследовавший попытки судебных реформ в России, резюмировал:

"Благоговейное отношение к судебной власти на Западе, да и во многих примитивных обществах, было совершенно несвойственно России. ... В России безраздельно преобладали военные интересы, и российское дворянство разделяло военный склад мышления правителей. Поэтому в России не было, в отличие от Западной Европы, ни мощной традиции юридического обучения и образования, ни корпораций привилегированных, а зачастую влиятельных судей" (11).

Следует заметить, что и на Востоке, прежде всего, в исламских странах, судья и право пользовались статусом, в России неслыханным, почти сакральным и немногим уступающим власти светского верховного правителя. Возможно, антиисламисткие настроения в России подпитывались ужасом перед жизнью "по шариату" - закону, независимому от произвола самодержца.

Российские самодержцы Нового времени ориентировались на немецкий идеал Rechtsstaat, осуществлённый в Пруссии: государство монархическое, управляемое через бюрократию, действующую по данным ей монархом законам. Однако, эта ориентация была блефом. Пруссия вовсе не была военным государством, русский миф о прусском милитаризме есть типичная проекция вовне своей проблемы. Русские самодержцы не желали ограничивать себя законом, пусть даже составленным ими самими. Им не нужна была бюрократия, которая бы ориентировалась на закон, а не на монаршую волю. Уортман замечал, что все жалобы русских императоров на чиновничий произвол, на несоблюдение законов - парадоксальны, ибо менее всего императоры хотели, чтобы закон стал выше произвола. Их личного произвола. Мотивация - военная: "Единство государства, его оборона оставались главными задачами, делавшими необходимой сильную и неограниченную исполнительную власть. ... Советский режим, мобилизовавший население на борьбу против классовых врагов, ... придал новую силу ... антилегалистским установкам" (Уортман, 23).

Советский период показывает, как смена формы не затрагивает военного содержания. Марксизм был понят как описание войны классов, и в ходе этой войны Россия, обороняясь от завоевания буржуями, должна завоевать весь мир в единое "человечье общежитье".