Военная Россия

К 1 января 1999 г. армия уменьшилась на 300 тысяч человек, составила 1,2 миллиона. Россия реально может содержать 800 тысяч солдат (Гольц, 2004, 81).

Ельцин, узнав о начале операции НАТО в Сербии, возмутился: «Почему они нас не боятся?» (Гольц, 2004, 74). В Косово были брошены десантники, захватившие тут аэропорт. Однако, у десантников не было даже запаса воды, так что их напоил британский генерал Майк Джексон, командующий силами KFOR (Гольц, 2004, 75).

Путин в сентябре 2000 г. после гибели подводной лодки «Курск» заявил по телевизору, что «армия должна быть компактной» и одновременно — что его цель «восстановить армию».

Путин 10 января 2000 г утвердил Концепцию национальной безопасности, в мае — военную доктрину, затем доктрину информационной безопасности. Концепция национальной безопасности объявляла главной угрозой России Запад, «однополюсный мир», расширение НАТО. «Это уже прямой возврат к холодной войне», — оценивал это Гольц (Гольц, 2004, 119), который почему-то предположил, что помещение этого призыва в Доктрину национальной безопасности, а не в военную доктрину, смягчал характер милитаризма. Между тем, при президенте — сотруднике госбезопасности, именно доктрина безопасности, а не военная, становилась главной. Впрочем, и Военная доктрина говорит о «широкомасштабной агрессии» против России. А.Гольц: «А её, понятно, в состоянии развязать только государства НАТО» (Гольц, 2004, 134). Доктрина 2000 г. отказалась от условий, сформулированных в Доктрине 1993 — от условий, при которых Россия не пустит атомную бомбу в ход первой. Теперь ядерную бомбу решено пустить в ход не только для предотвращения ядерного нападения, но и при обычном, но «широкомасштабном» нападении. Идея была сформулирована осенью 1998 в документе, который 4 НИИ МО (разработчик ядерной политике) представил в Совет по внешней и оборонной политике. В 1999 г. Ельцин во время визита в Китай стал грозить Клинтону атомными боеголовками (Гольц, 2004, 137).

11 марта 2003 года «практически восстановил КГБ СССР», подчинив ФСБ пограничников и ФАПСИ.

«Распространение сугубо недемократических принципов воинской службы … на другие общественные институты есть верный признак нездоровья общества. Поэтому в странах с демократическим устройством сфера использования людей в погонах весьма жёстко ограничена — только и исключительно вооружённые силы. Тоталитарные режимы, наоборот, стремятся милитаризировать всё и вся» (Гольц, 2004, 141). Так, Ельцин отклонил реформу пограничной службы, предложенную ему в 1998 в «Концепции охраны государственной границы», по которой пограничные войска упразднялись, а контроль за пересечением границы должны была вести «нормальная» полиция» (Гольц, 2004, 144). Сейчас у пограничников свои тяжёлые вооружения, ФПС требовала дюжины дивизий себе, а логично было бы, чтобы пограничники были лишь прикрыты войсками.

В «экономически благополучных» государствах на оборону расходуется 2 % ВНП. В России в 1993–1997 гг. — 5 %. «Даже в кризисном 1998 году Министерство обороны получило суммы, равные двум процентам ВНП» (Гольц, 2004, 168).

В 1999 г. на войну выделялось 109 миллиардов рублей, в 2003 — 348 миллиардов, в 2006 г. — 668 миллиардов.

В начале 1999 г. министр обороны заявил, что в армии 1,2 миллиона человек. В 2001 г. из них было сокращено 90 тысяч, после чего численность ВС составила 1, 26 миллиона. Сокращаются лишь незанятые должности штатного расписания, а не реальные люди. (Гольц, 2004, 171)

Александр Гольц:

«Народ, в страшной войне сломавший хребет фашизму и германскому милитаризму, настолько пропитался милитаристским духом, что, и распрощавшись с тоталитаризмом, продолжает считать армию, по выражению Петра Струве, «живым воплощением государственного бытия в России». Причем элита заражена милитаризмом даже в большей степени, чем опекаемый ею народ. «Что такое Россия, если не армия и русский язык», — патетически вопрошает кремлевский политтехнолог Глеб Павловский» (Гольц, 2004).

К ОЧЕРЕДЯМ, ГРАЖДАНЕ!

"Очередь — родимое пятно коммунизма". Многие энтузиасты свободы считали, что стояние в очереди унизительно. Запад казался раем без очередей. Исчезновение очередей сочли признаком удачных реформ.