Военно-морские, охотничьи и рыбацкие истории. Серьёзно и смешно, всегда с любовью. Книга 1

Путешествуя с ружьём и спиннингом, я был свидетелем, а иногда даже и участником, таких событий в живой природе, которые «евдокии» и люди с ружьями могут увидеть только по телевизору в программе из жизни животных. Ну, кто из них мог видеть схватку росомахи с лисой, или подъём сёмги по водопаду в период нереста, или, может быть, они переживали нападение громадного лося в период гона, видели погоню и удар кречета по крякве или охоту тетеревятника на вальдшнепа на весенней тяге? А внезапные встречи с медведями? А может, они зашивали своей собаке шкуру после удара кабаньего клыка? Или они убивались по своему ушастому другу, погибающему от укуса змеи?…

Сейчас я живу на берегу тихой реки среди уже совсем не бескрайних лесов Северо-Запада, и услужливая Память выносит эти воспоминания из своих глубин. Воспоминания распахиваются передо мной всеми красками, словно звёздчатое северное сияние, когда оно разбегается над головой быстрыми разноцветными лучами, в совершенном безмолвии производя лёгкое шуршание, как, наверное, шуршало бальное платье Пушкинской Натали…

Началом этих воспоминаний часто служит внезапно проявившееся событие, мгновенно устанавливающее связь с подобным событием, произошедшим много лет назад. Это может быть песенка серой мухоловки у крыльца дома, а может – красиво падающее пёрышко от пролетевшей в высоте птицы, шум листвы или скрип лыж по снегу. Всё это встряхивает мою память и заставляет меня «распахнуться» внутрь себя. И я снова путешествую, проходя заново все свои охотничьи тропы, и снова рядом бежит мой ушастый друг, и страстные наши души снова сливаются в едином охотничьем порыве…

Примечательно, что сейчас, когда я вспоминаю наших собак, они представляются мне единым существом, и совершенно неважно, что между некоторыми из них лежит временное пространство в несколько десятилетий. Стоит только задуматься, и… вот они, наши собачки: носятся в стильном поиске, безошибочно находят дичь, совершают изумительные, разнообразные стойки, прекрасно подают, уверенно разыскивают сбитую птицу, ну, а если ты мажешь, то обижаются совсем по-человечески…

А музыка леса? Литавры и барабаны грозы, перкуссия весеннего стука дятла, легкие скрипичные звуки шелестящей листвы берёз, саксофоны ручьёв и виолончельные взвизги крушащихся ледоходом льдин, слаженное звучание потрясающего хора весенних птиц… Неужто это хуже поп-музыки, надоедливо звучащей по радио и телевидению, когда расслабленные шоу-недомужики, с трудом выговаривая нескладные слова, сетуют на свою пропащую жизнь и уход любимых – таких же порнографических женщин, измазанных в помаде, непрерывно курящих и пьющих?… И всё чаще приходит чудовищная мысль, что Живая Земля, которой наконец надоест безумная «деятельность» этих людишек, просто – одним щелчком – сбросит их со своей поверхности, как человек сбивает с рукава соринку…

…

з

Эта буковка «з», та, что сверху, не опечатка. Мой ноутбук стоял на столе во дворе, и я распрекрасно на нём клацал пальчиками, вкладывая в слова потрясающе умные мысли, как мне казалось. Вдруг сверху, с высокой сосны, упала шишка и ударила по клавише с буковкой «з». И буква «з» напечаталась. А в кроне сосны сидела рыжая, уже седеющая к зиме белка, она и уронила шишку. А может быть, и швырнула в меня, чтобы я совсем-то не отвлекался в своих воспоминаниях от происходящих в настоящее время событий!

Что по беличьи может означать эта буква «з»? Может: «Закругляйся!?» Ну, хорошо, закругляюсь.

…

Что же написать в концовке моего такого эмоционального повествования? Можно, конечно, сказать – как вывод – что охота – исторически сложившееся популярное социальное явление; что нерасторжима связь человека с природой; сообщить про её благотворное влияние на духовный мир человека, на формирование характера, мироощущения; что охота возвращает жизнерадостность, ясность ума и физическое здоровье после этих ужасных городских условий.

Однако как сухи и неинтересны эти строки, и вряд ли будут страстные охотники в них вчитываться.

Скажу-ка я другими словами.

Всех нас – настоящих охотников и собак – ведёт на охоту влюбленная в природу охотничья страсть! Доверьтесь ей, и она введёт вас в свои тайники, развернёт перед вами свои богатства, покажет все краски и звуки лесов и вод, недоступные ни людям с ружьями, ни «евдокиям-запретительницам»…

Для меня же отказ от охоты – это конец жизни: сначала психическое увядание, затем – физическая смерть. А совсем в старости, когда мир сузится до размеров какой-нибудь комнатушки, я очень надеюсь, что память перенесёт меня в тверские, вологодские, карельские, ленинградские леса, мурманские сопки, подмосковные луга, Карпатские горы… И снова я встречусь с моими дорогими собаками, и мы пойдём вдоль бесконечной широкой реки, рыбача и охотясь, ночуя у бесчисленных костров, изредка встречая близких людей и просто знакомых рыбаков и охотников. И так будет вечно…

…