Военно-морской шпионаж. История противостояния

Появление гигантских бомбардировщиков вблизи авианосцев было обычной практикой демонстрации советских оборонительных возможностей. Когда авианосец реагировал на это появление подъемом в воздух дежурных истребителей, которые условно «перехватывали» бомбардировщики, это также было демонстрацией возможностей. Однако обе стороны в какой-то мере скрывали размах своих возможностей. Может быть, американские истребители намеренно перехватывали «Медведей» на дистанциях, которые были меньше их действительного радиуса действия. Аналогично советские самолеты могли умышленно «промахнуться» на несколько сот миль при выходе на авианосец и скрыть тем самым свои реальные возможности по разведке.

Осовремененный тактический покер продолжался годами. Обе стороны достаточно умело использовали свои вооруженные силы для того, чтобы оправдать получение дополнительных финансовых средств, которые позволяла бы им увеличивать свои преимущества при помощи все более современных «прибамбасов». В описываемом случае Соединенные Штаты, вместо того чтобы прятать авианосец, применили радиоэлектронное молчание, провоцируя советскую сторону показать большее в плане разведывательных возможностей, т.е. определить местоположение авианосца с помощью других — не только пассивных — средств ведения разведки. В этом морском покере ставка была сделана на поиск нового игрока.

Во время перехода «Энтерпрайз», кажется, доказал, что американский авианосец может действительно избежать обнаружения советской системой слежения за океаном, спрятавшись в морских просторах, как иголка в стогу сена, и двигаться незамеченным в любую точку Тихого океана для выполнения боевой задачи — при условии нахождения его радиотехнических средств в режиме радиоэлектронного молчания. Когда «бегемот» водоизмещением 90 000 тонн покидал Перл-Харбор и выходил на первый участок своего перехода, крохотный советский траулер радиоразведки, ощетинившийся антеннами, болтался где-то сразу за буями. Он медленно пристроился за кормой авианосца, и они направились к точке разворота авианосца. Не доходя до этой точки, «Энтерпрайз», имевший атомную силовую установку, неожиданно набрал скорость более тридцати узлов и быстро оставил траулер позади себя. Изменение курса «Энтепрайза», который принял строго на юг относительно обычного маршрута перехода авианосцев, совпало с введением режима полного радиоэлектронного молчания. Советы были вынуждены начать поиск авианосца, и наблюдать конец спектакля было сплошным удовольствием.

Эта операция была придумана обладавшим большим воображением офицером разведки штаба Третьего флота коммандером П.Т. Уайтом, которого многие из его начальников считали непредсказуемым человеком. Однако его успех в руководстве переходом в западной части Тихого океана «священной коровы» — авианосца «Энтерпрайз» — продемонстрировал замечательную твердость характера коммандера.

Драма началась с переходом всех радиоэлектронных средств «Энтерпрайза» в режим радиомолчания и последующим продолжительным соблюдением этого режима — непростая задача для авианосца, на котором базируется авиационное крыло, и все привыкли к успокаивающей болтовне своих летчиков в УКВ-радиосетях. В течение нескольких часов две пары советских Ту-95 взлетели в быстрой последовательности и потянулись в Тихий океан на поиски. Первая попытка обнаружить авианосец провалилась, вторая была немного успешнее, хотя самолеты вышли на авианосец с очень большой ошибкой; это произошло после того, как радиоэлектронное оборудование авианосца стало работать на передачу в нескольких диапазонах излучения. Американская операция была полным успехом разведки; офицеры Третьего флота наблюдали, как Советы задействовали одну систему слежения за другой, и все напрасно. Для сторонников общей идеи применения авианосцев операция была подтверждением того, что в действительности Советы не так хороши, как предполагалось. К тому же ничем не показала себя и советская подводная лодка, которая, как считали, находилась в середине Тихого океана в готовности к перехвату авианосца; возможно, ее там вообще не было.

Переход авианосца продолжался, а американцы радовались «спектаклю». Им особенно нравилось представлять себе картину того, как во Владивостоке, который находился на левом обрезе их настенной карты, какой-нибудь советский морской офицер возбужденно разговаривает по телефону с другим офицером, может быть, со своим начальником в Москве, и излагает тому свою версию событий, разворачивающихся на просторах Тихого океана.