Военно-морской шпионаж. История противостояния

В середине 1980-х годов советский ВМФ возлагал серьезные надежды на большие противолодочные корабли (БПК), вооруженные торпедами или ракетами, типов «Кашин», «Крест-II», «Удалой». Такие же надежды были связаны с противолодочными самолетами дальнего действия берегового базирования — Ту-142 (противолодочный вариант «Медведя») и Ил-38. Позже для уничтожения атомных ракетных подводных лодок противника СССР мог использовать свои атомные подводные лодки классов «Виктор» и «Акула». В 1980-х годах количество противолодочных средств, предназначенных для борьбы с подводными лодками — носителями стратегических ракет, возросло в десять раз, и в итоге на каждую американскую подводную лодку со стратегическими ракетами приходилось примерно три советских противолодочных самолета, три противолодочных эсминца и две противолодочные подводные лодки. Западные подводные лодки с ракетами «Трайдент» и «Посейдон» патрулировали тогда в дальних морях Атлантического, Индийского и Тихого океанов, намного дальше радиуса поражения советского оружия.

Как противоядие против таких дальнобойных баллистических ракет, запускаемых с подводных лодок, адмирал Горшков задумал построить первые советские крупные авианесущие крейсеры класса «Киев», которые смогли бы обеспечить противовоздушную оборону советских подводных лодок и надводных кораблей, следующих по пятам за западными подводными лодками. Советская военно-морская паука тоже не стояла в стороне и создала мощное поисковое оборудование: гидроакустические антенны и не имеющие аналогов в мире неакустические приемники для обнаружения турбулентного следа и электромагнитной сигнатуры подводной лодки. И все же, несмотря на усилия Джозефа Барра (бывшего собрата по шпионскому ремеслу покойного атомного шпиона Юлиуса Розенберга), который теперь трудился как протеже адмирала Горшкова, советская военная электроника отставала от западной.

Тем не менее упор на решающий ракетный удар требовал, чтобы советский ВМФ в любое время был готов ожидать нападения с Запада. Л.Л. Вторыгин, бывший офицер ГРУ, поясняет эту мысль: «Все наши подводные лодки были готовы для первого удара; только для первого удара; большинство лодок не уцелеет; наши люди это знали; они были людьми первого удара; что будет после этого, не имело значения; все равно у нас не было фабрик и заводов для ремонта этих лодок, не было баз обеспечения для этих лодок, не было хорошего жилья, как на Западе. Мы были уверены, что НАТО и США начнут войну; мы жили каждый день в ожидании и в готовности к этой войне».

ОГРАНИЧЕННЫЙ ДОСТУП В ИНОСТРАННЫЕ ПОРТЫ

Советский океанский флот нуждался в полностью маневренном тыловом обеспечении и военно-морских базах за рубежом. Польские, восточногерманские, югославские, финские и шведские верфи стали оказывать необходимые услуги советскому флоту, в особенности по использованию плавучих доков. Однако разрешение проблемы отсутствия баз за рубежом требовало изменения политической линии, поскольку Советский Союз неоднократно заявлял, что он не нуждается в военных портах за рубежом, ибо он никому не угрожает. Это обещание просто ушло в сторону, когда советский ВМФ получил доступ к иностранным портам в Сирии, Гвинее, Алжире, Ливии и позднее — во Вьетнаме. Но, как писал в своей книге о морской стратегии бывший командующий Северным флотом адмирал И. Капитанец, у советского ВМФ никогда не было портов, в которых он нуждался:

«Наиболее трудной задачей для Советского ВМФ было создание системы баз. У СССР не было баз за рубежом. Плавучие мастерские и вспомогательные суда не решали проблемы. По дипломатическим каналам СССР получил разрешение заходить в порты Сирии, Египта (1967 г.), Алжира (1969 г., возобновлено в 1978 г.) и Кубы (1970 г.). В 1971 г., по просьбе правительства Гвинеи, СССР получил доступ в порт Конакри. В 1972 г. советские корабли стали заходить в порты Сомали, в 1977 г. — порты Бенина. В 1978 г. им был предоставлен доступ в порты Сан-Томе и Принсипи. В 1979 г. Вьетнам разрешил использовать ВМБ в Камрань... Американское правительство стремилось ограничить доступ советских кораблей в иностранные порты, действуя обычно через дипломатические каналы. Эта политика давала результаты: в начале 1970-х годов Египет запретил заход советских кораблей в его территориальные воды. Стали более сложными заходы наших кораблей в порты Сирии и Алжира; позднее Сомали и Эфиопия также закрыли свои порты».