Военно-морской шпионаж. История противостояния

Возможно, Мюзелье обвиняли незаслуженно, однако Андре Лабарта материалы перехвата «Венона» выдали с головой как советского шпиона. Первоначально он работал на ГРУ и сообщал о скромных разработках «Свободной Франции» в военно-технической области, потом, после увольнения из технического отдела «Свободной Франции», он был переподчинен НКВД. Одним из коллег Лабарта в Лондоне был кэптен Раймонд Мулек по прозвищу Море — помощник Мюзелье в Лондоне и его тесный друг после отставки. Лейтенантом он превосходно показал себя на должности военно-морского атташе в Испании, где в это время шла гражданская война. Советским военно-морским атташе там был младший Море на два года «коммодор Никола» — не кто иной, как будущий главком советского ВМФ Николай Кузнецов. В Лондоне «красный тандем» Мюзелье-Море, поддержанный Лабартом, попытался взять под свой контроль разведку «Свободной Франции», которой руководил прославленный, но малоопытный коммандант Пасси. Историку Терри Уолтону рассказывали, что Лабарт позднее признался французской контрразведке, что именно он представил Море Вениамину Белецкому, резиденту НКВД в Лондоне и что Море-Мулек передавал Советам военную и стратегическую информацию. Откровения Лабарта являются единственным доказательством обвинения против Мулека, и оно не убедительно. Однако из вышесказанного получается, что через Лабарта Москва попыталась поставить во главе секретной службы «Свободной Франции» человека, симпатизирующего коммунистам.

После производства в контр-адмиралы Море-Мулек в 1946 г. ушел в отставку и стал советником по военным и военно-морским вопросам у Мориса Тореза, лидера коммунистической партии Франции. Мулек публично выступил против французских колониальных войн и поддержал старшину Анри Мартина, которого судили за саботаж на французском эскортном авианосце «Диксмюд». Его часто видели в окрестностях Тулона на прогулках вместе с Мюзелье, когда тот уже был в отставке. Но к тому времени Море-Мулек уже не служил в ВМС, и его не могли снова призвать на службу за его публичные высказывания против войны в Индокитае. Он не мог быть Пижо, советским «кротом» в министерстве ВМС. Личность Пижо не установлена по сей день.

ПОДДЕРЖКА ОСВОБОДИТЕЛЬНЫХ ДВИЖЕНИЙ

 Восточный блок не был единственной стороной, которая практиковала рекогносцировку и последующее внедрение своих разведчиков в запрещенных районах, не был он одинок и в тайных операциях в поддержку своих национальных интересов. Коммунистический переворот в Праге в марте 1948 г. и последовавший потом Берлинский кризис летом 1948 г. утвердил Лондон и Вашингтон в мысли о том, что подход их разведок к «холодной войне» был, возможно, чересчур мягким. В сентябре начальник штаба вооруженных сил Великобритании заявил кабинету министров, что Великобритания должна стремиться «ослабить хватку русских в тех районах, где тогда доминировал Советский Союз» и что «должны использоваться все возможные средства, за исключением войны». В Вашингтоне состоялась встреча министра обороны Д. Форрестола с адмиралом Роско Генри Хилленкоттером, первым директором ЦРУ, на которой обсуждались возможности расширения тайных операций США по ту сторону «железного занавеса». Финансирование тайных операций с двух миллионов долларов в 1948 г. увеличилось к 1952 г. до двухсот миллионов. Тайные операции, которыми тогда занимались в Госдепартаменте сотрудники Джорджа Кеннана, в октябре 1950 г. были отданы ЦРУ (именно тогда Уолтер Бедел Смит сменил Хилленкоттера на посту директора ЦРУ). Для Кеннана был не так важен индивидуальный успех одной конкретной операции, как оказание постоянного нажима на коммунистов. Другие официальные лица из военной среды хотели практических действий и подготовки к более масштабным тайным операциям, которые будут проводиться в будущей неизбежной войне с СССР.

Несмотря на создание ЦРУ, офис военно-морской разведки сохранил свои органы агентурной разведки. Посредством опроса перебежчиков и матросов торгового флота и через сеть атташе офис военно-морской разведки также обычно собирал имена и информацию, которая могла пригодиться в будущих тайных операциях. Растущее число сообщений с той стороны «железного занавеса» от агентов, работавших преимущественно на США и Великобританию, говорило о низком моральном духе в СССР и о том, что в 1948 г. только три процента населения СССР были членами компартии. Брешь, которую война пробила в сталинском обществе, была сравнима с интеллектуальным брожением в головах русских офицеров, побывавших в Европе в ходе войн с Наполеоном. По этой причине, говорилось в аналитическом документе офиса военно-морской разведки, многие сотрудники разведслужб Запада ожидают нового восстания Декабристов, которое может произойти и угрожать сталинскому режиму: