Военное дело чукчей (середина XVII—начало XX в.)

Сбор войск. Молва о предстоящем походе быстро распространялась по тундре, особенно когда война объявлялась заранее. Костяк собиравшегося отряда составлял чин-йырын —«группу участников кровной мести», в которую входили близкие родственники, обычно живущие в одном стойбище (Богораз 1934: 94; Архинчеев 1957: 72; ср.: Георги 1777: 82; Воскобойников, Меновщиков 1959: 436-437; Меновщиков 1974. № 83: 293; № 150: 475 (оседлые коряки)). Согласно чукотскому этосу, они обязаны были помогать друг другу во всем — типичная психология первобытного родственного коллектива, борющегося за свое выживание. Приходили к стойбищу, ведущему войну, родственники, друзья, просто добровольцы и даже беженцы (Меновщиков 1974. № 87: 308; 1985. № 127: 307) [9]. Так мог образоваться отряд из нескольких десятков или даже сотен человек. Естественно, приходили и воины из ближайших населенных пунктов поддержать своих соседей (Богораз 1934: 175; Бабошина 1958. № 103: 250). Очевидно, что в набеги в первую очередь шла молодежь, стремившаяся отличиться и завоевать авторитет (Лебедев, Симченко 1983: 128-129). Во время нападений врагов предводитель направлял посланников в соседние стойбища и сговаривался о месте встречи и совместных действиях (Мерк 1978: 120; Антропова 1957: 160; ср.: Богораз 1900. № 132: 336; Меновщиков 1985. № 127: 309; Кибрик, Кодзасов, Муравьева 2000. № 19: 83. § 37; 87. § 65 (оседлые коряки)). Обычно это были родственные «товарищеские» стойбища, отпочковавшиеся от одной семейной общины. Так образовывался отряд из нескольких сотен человек. Внутри отряда, составленного по родоплеменному принципу, система командования копировала социальную структуру (Burch 1974: 6).

Женщины обычно не принимают участия в боевых действиях, покорно ожидая своей участи в яранге или убежище и часто заканчивая свою жизнь суицидом при приближении врагов. Однако иногда, хотя и не очень часто, представительницы слабого пола все же могли сражаться, например в случае гибели мужей от рук врагов (Кибрик, Кодзасов, Муравьева 2000. № 19: 83. § 27-29 (оседлые коряки)). Женщины, участвовавшие в походе вместе со своими мужчинами, естественно, могли помогать им в бою. В одной сказке упоминается, что жена оседлого чукчи вместе с ним рубила врагов топором (Богораз 1900. № 110: 287; ср.: Рубцова 1954. № 17: 250. § 233 (большим женским ножом)). Да и во время неожиданных вражеских нападений на стойбище, которыми так богата чукотская история, женщины могли втягиваться в бой. Так, женщина в отсутствие мужа могла вступить в поединок с неожиданно пришедшим к яранге вражеским воином (Антропова 1953: табл. IX; 1957: 235. Рис. 35). Одно русское колымское предание упоминает, что старуха-чукчанка во время нападения на деревню стреляла во врага из лука, сидя на нартах (Богораз 1902: 161).

Гравировка на бивне, представляющая древнее сказание.

МАЭ, № 6010-43. Воспроизведено по: Антропова 1953: 42. табл. IX, 2

На одной стороне (вверху) показано начало предания: муж уходит на охоту, а жена остается с маленьким ребенком; приближаются враги; предводитель налетчиков требует от матери ребенка; решит дело поединок женщины и мужчины; противник в доспехах ждет; женщина, одетая в комбинезон, готовится к битве; ребенок сидит на шкуре, четверо врагов наблюдают за происходящим; поединок — фехтование на копьях; муж пасет оленей. Изображение на обороте бивня: женщина кормит ребенка; возвращается муж; поединок женщины с противником продолжается даже по возвращении мужа; женщина повергает врага, около жены стоит муж, держа ребенка на руках; побежденного врага добивают; муж теперь может обнять супругу; могила противника из камней