Военное дело чукчей (середина XVII—начало XX в.)

Межплеменные конфликты, опасная охота уносили жизни мужчин, и семьи часто оставались без кормильцев. Поэтому и в чукотском фольклоре мотив сиротства постоянен (Меновщиков 1974а: 34; Беликов 1987: 254). В этих ситуациях все заботы о содержании семьи брали на себя женщины. В таких неполных семьях девочки не только учились женским обязанностям, но и тренировались вместе с мальчиками (Беликов 1987: 253; Богораз 1991: 26; ср.: Жукова 1980. № 10: 155-156 (паланские коряки); Бахтин 2000: 52). Они могли самостоятельно охотиться, стрелять из лука, бегать на длинные дистанции и даже фехтовать копьем. Именно такие натренированные девушки могли участвовать в набегах (Бабошина 1958. № 90: 217-218; Меновщиков 1988. № 121: 281; Меновщиков 19886 № 10: 58), производимых их родственниками, и даже сражаться в поединке с мужчиной (Bogoras 1910. № 17: 97; Богораз 1934: XXVIII; Антропова 1953: 42, табл. IX, 2; Воскобойников, Меновщиков 1951: 546; Козлов 1956: 71; Меновщиков 1974. № 86: 306-307; № 95: 323; см.: Антропова 1953: Табл. IX, 2а — б). Сами девушки-воительницы не были правилом в чукотском обществе, хотя, с другой стороны, и редкостью они тоже не были. В целом сражаться с женщиной и ранить ее было постыдно (Богораз 1899: 352—53; Козлов 1956: 71). У эскимосов же молодые женщины использовались как рабочая сила — гребцы на байдарах (Онацевич 1877. № 7: 67; Крупник 2000: 438; ср.: Крашенинников 1949: 710 (камчадалы); 738 (айны); Тан-Богораз 1936: 241 (канадские эскимосы); Степанов 1959: 200 (дауры)).

Деталь бивня, показывающая женщину, снаряжающуюся на битву, и поединок

Очевидно, в боевых действиях не участвовали мужчины-транссексуалы, полностью превратившиеся в женщину и считавшие себя таковыми, ведущие соответствующий образ жизни и даже говорящие женским говором (Каллиников 1912: 109; Богораз 1939: 131-133; Тан-Богораз 1979а: 230; Swenson 1951: 32). Однако, женщины-транссексуалы, исполнявшие все обязанности мужчин, скорее всего, принимали участие в войнах, хотя таких женщин было меньше, чем мужчин, поменявших свой пол (Богораз 1939: 134) [10].

Численность войск. Для первобытной эпохи вообще не характерны генеральные фронтальные сражения, поскольку не существовало больших армий, а ополчение племен насчитывало несколько десятков или сотен воинов. Все мужчины в чукотском социуме были воинами. Лишь для проведения крупных и значимых военных операций собиралось ополчение, насчитывающее несколько тысяч человек. Все это касается чукчей. Еще в середине XIX в. К. фон Дитмар (1856: 37) отмечал: «Каждый из чукчей считает особым предметом уважения искусство владеть оружием и всегда вооружен, а следовательно, всегда готов к сражению».

В одном стойбище могло быть в среднем 15-50 боеспособных мужчин. Г. Дьячков (1893: 41) упоминает, что на месть отправились 15 мужчин. 20 чукчей сидели в засаде, чтобы неожиданно напасть на русских (Богораз 1934: 48). В 1731 г. отряд Д. И. Павлуцкого встретил 30 оленных чукчей, которые, вероятно, были представителями одного стойбища (КПЦ. № 59: 159). Чукотские же предания упоминают отряды из 20 воинов (Тынэтэгын 1940: 101; Меновщиков 1974. № 92: 318). Отряд чукчи-толмача, состоявший из его родственников и напавший на юкагиров в 1671 г., насчитывал 70 человек (Вдовин 1944: 257; ср.: Богораз 1899: 370 (нападение на стойбище 60 оленных коряков)).

В набеги обычно отправлялись мужчины не одного стойбища. В 1653 г. Нижнеколымское зимовье осадили более 200 чукчей (Вдовин 1965: 104). В 1731 г. против капитана Д. И. Павлуцкого чукчи собрали до 700 воинов, а затем, в последующих сражениях, до 1000 [11]и до 500 [12]бойцов (КПЦ. № 59: 158; Зуев 2001: 24, 26-27). Причем в это число вошло не только кочевое, но и значительное количество оседлого населения, как чукчи, так и эскимосы — и сибирские и островные (Полонский 1850: 399; Соколов 1851: 96). Около 400 чукчей появились южнее Анадыря в 1742 г. (Вдовин 1965: 92). В 1747 г. отряд из 400-500 воинов разбил авангард Д. И. Павлуцкого, убив самого майора (КПЦ. № 65: 170-171). Казак Б. Кузнецкий указывает на нападение на него в 1754 г. 500 чукчей, причем он не отмечает наличие семей в этом набеге (КПЦ. № 70: 181; чукчи в таком же числе напали в чуванском сказании на стойбище героя (Bogoras 1918. № 23: 96)). В 1756 г. лишь 200 человек отправились в поход на юкагиров, живших вблизи Анадырска (АИ И, ф. 36, оп. 1, № 643, л. 583 об.). Примерно столько же воинов напали на коряков в 1759 г. (Сгибнев 1869а. № 5: 84). В 1769 г. 300 чукчей атаковали коряков около Гижигинской крепости (Вдовин 1965: 135). В 1775 г. в набег на оленных коряков за добычей пошли до 130 чукчей (Алексеев 1961: 61). Отряд тойона Амулята, напавший в 1776 г. на коряков, насчитывал 180 человек (Антропова 1957: 159).