Военное дело чукчей (середина XVII—начало XX в.)

Летом же во второй половине XVII в. чукчи часто нападали на немногочисленных русских, ловивших рыбу на Колыме и в окрестностях (ДАЙ. 1862. Т. VIII, № 3-4: 9; КПМГЯ. № 25: 64 (1659); № 30: 69 (1662); № 192: 241 (1679); Вдовин 1965: 104 (1659); Белов 1954: 181 (середина XVIII в.); Чулков 1785. Кн. 1: 485-486; Кн. 2: 389-390, примеч. 2; Геденштром 1830: 99). Некоторые русские селения на Колыме чукчи просто разгромили, в частности Погромное (заимка рыболовов в трех верстах ниже Нижнеколымска) и Дуванное [58]. И. Шкловский (1892: 97) полагал, что о столкновениях с чукчами свидетельствовали названия как рек (Убиенная, Кровавая, Разбойничья), так и поселков (Погромное, Томилино, где, по преданиям, томилась девица, раненная стрелой, Дуванное, где чукчи делили добычу). В первой половине XVIII в. количество чукчей на Нижней Колыме сократилось из-за эпидемий, и они уже не представляли большой угрозы русскому и юкагирскому населению (Вдовин 1965: 105; ср.: Гурвич 1966: 49 (ушли из-за эпидемий, оспы или вымерли от нее в 1690-х гг.)). Однако еще в 1752 г. шесть человек, отправленных из Нижнеколымска для рыбной ловли на «Чукоцкую реку», были убиты чукчами (Вдовин 1944: 254; Гурвич 1966: 49). Летний период был сезоном морских войн, когда приморские жители, чукчи и эскимосы, отправлялись походом на острова Берингоморья и на Аляску. Летом же происходили и налеты в тундре небольших пеших шаек. Вообще же кочевые чукчи, владевшие многочисленными стадами оленей, редко ходили пешком, поэтому и длительные набеги по суше летом ими не велись, что было для них малоудобно и непривычно.

Разведка.Естественно, для удачного проведения кампании очень важно было добыть сведения о враге, учитывая сложные природные условия и незначительные, по нашим меркам, силы, которые подготовившийся к бою противник мог разбить. Существовала разведка — стратегическая и тактическая. К первой принадлежали различные виды добывания информации: лазутчика высылали далеко вперед, даже за полмесяца пути до подхода основного каравана. Разведчик путем расспросов и осмотра добывал нужную информацию (Меновщиков 1985. № 127: 308). Он мог под видом гостя прибыть в поселение будущего неприятеля, стараясь выведать имена союзников, количество воинов, дату похода. Подобной информацией у эскимосов владел глава поселка, не посвящая в эти тайны других, и разведчик стремился выведать у него эти данные (Сергеева 1962: 103-104). Сведения можно было получить и от беглого раба, вернувшегося домой (Богораз 1934: 174-175; Malaurie 1974: 140, 154; Меновщиков 1985. № 133: 324-327). Подобные же сведения о враге предоставляли и беженцы из разрушенных поселений или зоны потенциальной опасности (Козлов 1956: 30; Меновщиков 1985. № 127: 307-308; № 132: 321). С другой стороны, ожидая прихода врагов, дозорного, обычно хорошего бегуна, высылали далеко вперед, навстречу врагу, на удобную возвышенность, однако он не находился тут долго и к заходу солнца возвращался домой (Меновщиков 1985. № 127: 307; ср.: Бахтин 2000: 124). К стратегическому же типу разведки можно отнести и долговременное выслеживание врага в ожидании удобного случая для нападения на него. Согласно эвенскому сказанию, чукча выслеживал эвена целый год (Новикова 1987: 108).

Существовала и тактическая разведка: лазутчики разведывали местность непосредственно перед прибытием основной массы войска (Воскобойников, Меновщиков 1959: 435; Меновщиков 1974. № 85: 301; 1985. № 132: 323-324). И наконец, прямо из походного стана также посылали разведчика посмотреть, что впереди (Меновщиков 1974. № 91: 317; 1985. № 127: 309; ср.: Богораз 1899: 353). Лазутчиков посылали и во вражеский лагерь с целью вызнать, что враги намереваются делать, сколько у них войск и кто ими руководит (Воскобойников, Меновщиков 1959: 437; Сергеева 1962: 84). Это было несложно, поскольку обычно охрану лагеря не выставляли.

Поход.Идя в поход, чукчи определяли его цель, задачи и маршрут. Чукотский тойон Наихйе описывал предстоящий поход и его цель следующим образом (1740): сначала он соберет войска и до реки Анадырь дойдет по суше, затем пересядет на байдары, войдет в Анадырск, переломает русским головы и шеи, дома сожжет и будет тут пасти табуны оленей (Вдовин 1970: 22-23) [59]. Существовали и определенные маршруты набегов: через Анадырь проходили либо ниже по течению от острога, либо на 300 верст (318 км) выше (Белов 1954: 180). Отметим, что река весной вскрывалась ото льда в конце апреля — начале мая, в зимний же период ее просто переходили по льду (Дьячков 1893: 5; ср.: Соколов 1852а: 165).