Военное дело чукчей (середина XVII—начало XX в.)

В знак начала боевых действий предводитель эскимосов поднимал вверх, видимо по направлению к солнцу, два лука (Меновшиков 1985. № 127: 309). Издавая боевой клич, предводитель тем самым подавал сигнал к атаке (Меновщиков 1950: 20; 1985. № 127: 309). Боевым кличем эскимосов было «Ира!» (Меновщиков 1974. № 18: 103; Бахтин 2000: 233), а у чукчей — «Ыгыыч!» (Меновщиков 1974. № 88: 311) или «Ав-ач!» — междометие, обозначающее призыв к действию, к атаке (Воскобойников, Меновщиков 1959: 428; 431―432; Беликов 1965: 163). У сиреникских эскимосов клич «кур-ус» был сигналом вызова на бой (Бахтин 2000: 125―126).

Естественно, что в бою всякое подобие строя пропадало и сражение воинов — индивидуальных бойцов — становилось более беспорядочным, как это изображено на моржовом клыке (1939/1940), где представлен поход Д. И. Павлуцкого (Широков 1968: Рис. 9; Хабарова 1978). Хотя перед боем предводитель мог ставить перед воинами задачу (Богораз 1900. № 132: 337), но сам ход боя не был организован и управляем, поскольку вождь сражался и, следовательно, не мог отдавать приказы и тем самым координировать действия отрядов. По-видимому, не существовало военной музыки и знамен, которые могли бы направлять действия воинов и подразделений. В. Г. Богораз упоминает лишь, что предводитель группы телькепских чукчей созывал на собрание своих соплеменников висевшим на шее свистком, сделанным из продырявленного оленьего позвонка (Тан-Богораз 1979: 81). Было бы заманчиво предположить, что автор тут верно отражает историческую реальность, а не реалию европейских армий начала XX в., где свисток употреблялся для подачи сигналов в бою. Впрочем, в качестве сигналов могли использовать некие виды знаков. Так, у эскимосов Западной Аляски размахивание поднятой на палке меховой паркой обозначало желание одной из сторон заключить перемирие (Nelson 1899: 329; Malaurie 1974: 152).

В бою существовала определенная координация между отрядами, предводители которых, очевидно, договаривались заранее о взаимодействии, как это было во втором сражении чукчей с Д. И. Павлуцким, чей отряд был атакован с фронта и тыла (КПЦ. № 59: 159; Сгибнев 1869: 29; Зуев 2001: 26). В полевом столкновении, до непосредственного соприкосновения с врагом, чукчи предпринимали обход противника с флангов, вынуждая его отступить (Богораз 1900. № 132: 337; Антропова 1957: 230; Зуев 2001: 24). Очевидно, окружение практиковалось в особенности тогда, когда нападающие имели численный перевес и могли со всех сторон нападать на противника, эффективно реализуя тем самым свое превосходство (Козлов 1956: 181; 189; Бабошина 1958. № 95: 232; Воскобойников, Меновщиков 1959: 432; Меновщиков 1974. № 85: 300). Даже при неожиданном нападении врага эскимосы стремились его окружить и расстрелять из луков (Меновщиков 1980а: 216. § 131; 1988. № 99: 236).

Резерв, в собственном смысле этого слова, то есть запасной силы, предназначенной для решения внезапно возникающих оперативных задач, судя по всему, не существовал. Чукчи еще не дошли до такой степени развития военного искусства, когда военачальник мог оставить часть своего войска в резерве и бросать его в бой по мере надобности. У чукчей все решали численность, натиск и мастерство воинов.

Техника боя. Различные русские документы второй половины XVII―XVIII в. в один голос утверждают: «…а у чюхоч лучной бой…» (ДАЙ. Т. 6, № 136: 407 (1676); ср.: ПСИ. Кн. 2, № 122: 524―525, bis (1710); Атлас 1964. № 54: 38, А-2 (1710―1711); КПЦ. № 57: 157 (1711); Миллер 1758: 199; также см.: Вдовин 1965: 37―38). Следовательно, противники (а им видней!) считали, что основным видом сражения у чукчей являлся бой луком, перестрелка. Старики-коряки так рассказывали Н. Н. Беретти (1929: 6) о древней чукотско-корякской тактике: «Когда все стрелы были израсходованы и поломаны, противники начали драться копьями; последние тоже изломались». Так же рисует бой чукчей с коряками русский очевидец, видевший из Гижиги сражение между этими двумя этносами в 1770-х гг.: «Сперва меткие стрелы, а потом палицы и копья багрили снег длинными ручьями крови» (Мамышев 1809: 24). Об обычности подобного сражения свидетельствует и способ боевой тренировки воинов: сначала действуют луком, а потом копьем (КПЦ. № 70: 181). Подобная тактика была, так сказать, естественной. Действительно, если стрелы израсходованы, а исход битвы еще не решен, то остается или рукопашная, или простое отступление одной из сторон, которая, к примеру, истратив стрелы раньше, была расстреливаема противником издали (Burch 1998: 227; ср. с тактикой эвенков: Wagner 1789: 154).