Военное искусство в Средние века

Швейцарцев XIV и XV веков с большой долей правдоподобия сравнивают с римлянами ранней республики. У швейцарцев, как и у римлян, глубочайший патриотизм сочетается с известной долей меркантильности. У обоих непоколебимая отвага и готовность к высочайшему самопожертвованию соседствовали с жестокостью, презрением и равнодушием к правам и обычаям других. Успешная борьба за независимость вскоре переросла у обоих народов в военную гордыню, породила захватнические и грабительские войны. Как соседи, оба народа были невыносимы из-за своего высокомерия и склонности оскорбляться по малейшему поводу[50]. С противниками оба обращались с преднамеренной и безжалостной жестокостью. Беспощадность, которая представляется чуть ли не простительной у патриотов, до последнего защищающих родную землю, становится жестокостью в агрессивных войнах и достигает вершин бесчеловечности, когда душегубом бывает простой наемник, воюющий за дело, к которому у него нет никакой национальной причастности. Какой бы отвратительной ни была кровожадность римлян, им было далеко до бессмысленной жестокости наемной швейцарской солдатни, проявленной на полях боя в XVI веке[51].

Ни в чем другом мы не найдем большего сходства историй этих двух народов, как в основах их военных успехов. И Рим, и Швейцария в равной мере служат примером того, что хорошая военная организация и разумная национальная тактическая система служат надежнейшей основой неизменных успешных завоеваний. Когда они налицо, сильному государству не требуется непрерывный ряд великих полководцев. Чтобы управлять механизмом войны, который действует почти автоматически и ему редко не удается проложить путь к успеху, достаточно последовательной смены руководства. Избираемые консулы в Риме, избираемые или назначаемые военачальники швейцарских конфедератов не могли вести войска от победы к победе, если бы не системы, которые опыт их предшественников довел до совершенства. Сочетания гибкости, сплоченности и силы в легионе, способности быстро передвигаться и наносить неотразимый удар, присущей швейцарской колонне, было достаточно, чтобы выиграть сражение, не прибегая к выдающимся способностям пославших их в бой военачальников.

Прототип боевых порядков, которым неизменно следовали швейцарцы, можно обнаружить в македонской фаланге. На поле боя та всегда представала массированной колонной чудовищной глубины. Великим национальным оружием швейцарцев в дни их величайшей славы были алебарды и пики. Ясеневое древко пики было почти 5,5 метра длиной со стальным наконечником, добавлявшим еще треть метра. Оружие держали двумя широко расставленными руками, его удары были страшными. Перед строем выдвигались не только пики передней шеренги, но и второй, третьей и четвертой, создавая непроходимый частокол острых наконечников. Воины внутри колонны держали свое оружие вертикально, пока не получали команды шагнуть вперед и заступить на место павших в первых шеренгах. Таким образом, поднятые на несколько метров над головами державших их воинов алебарды и пики создавали у наступавшей массы видимость двигавшегося леса. Над фалангой развевались бесчисленные флаги – вымпелы областей, городов и гильдий[52], знамена кантонов, а иногда и большой штандарт Древней лиги Верхней Германии, белый крест на красном поле.

В сравнительно ранние дни независимости, когда Конфедерация состояла из трех-четырех кантонов, излюбленным оружием швейцарцев была алебарда, и даже в XVI веке значительная часть воинов были вооружены алебардами. 2,5 метра длиной, наконечник копья впереди, похожее на топор лезвие с одной стороны и прочный крюк на противоположной от лезвия стороне – алебарда была самым смертоносным, да и самым массивным оружием. В сильных руках альпийских пастухов она рассекала шлем, щит или кольчугу. Вид нанесенных алебардой страшных ран вполне мог привести в ужас самого отважного противника; тому, кто однажды испытал на себе это лезвие, второго удара обычно не требовалось. От удара алебарды упал замертво на знамя Леопольд Габсбургский в сражении при Земпахе (1386); свалился в замерзший ров у Нанси с рассеченным от виска до зубов лицом Карл Смелый Бургундский (1477).

В боевых порядках швейцарцев у алебардистов было свое законное место. Они выстраивались в середине колонны вокруг главного знамени, которое находилось под их попечением. Если противнику удавалось сдержать натиск копейщиков, их обязанностью было пройти между передними рядами, которые раздвигались, открывая им выход, и ввязаться в бой. К ним присоединялись воины с двуручными мечами, моргенштернами («утренними звездами»), и «люцернскими молотами»[53], оружием страшно эффективным в рукопашном бою. Неприятельские силы, будь то пехота или конница, редко выдерживали такую последнюю атаку, когда разъяренные швейцарцы, рубя направо и налево, мощными взмахами отрубали ноги лошадям, рассекали доспехи и плоть людей.