Военные преступники Сталин и Берия. Победа вопреки палачам

Итак, по мере того, как война с Германией затягивалась, перед руководством СССР вставали новые вопросы. Вообще, анализ состояния советской экономики, включая военно-промышленный комплекс, говорит о том, что экономика СССР еще больше, чем германская, была рассчитана на блицкриг, а не на затяжную войну. Для начала представляется целесообразным поинтересоваться динамикой военного производства в СССР, США и Германии в 1941–1945 гг..[49]

Итак, за одну только вторую половину 1941 г. СССР произвел на треть больше орудий, в 10 раз больше минометов, на 25 % больше танков и почти столько же самолетов (8200 против 8400), сколько Германия за весь 1941 г. При этом надо учитывать, что перед войной, как уже сказано, основная масса (85 %) советских военных заводов размещалась в западных районах СССР, при нападении Гитлера их пришлось эвакуировать, так что несомненно, что за первую половину 1941 г. военное производство СССР было куда большим.

В 1942 г. СССР производил всех видов вооружений в разы (а минометов — на порядки, 230 тыс. против 9,8 тыс.) больше, чем Германия. А вот в 1943 г. соотношение стало куда менее выгодным для СССР, хотя советский перевес продолжал удерживаться. В 1944-м же году уже погибавшая, терзаемая ударами авиации союзников Германия превзошла СССР по производству всех видов вооружений, кроме танков и автоматов, в том числе по производству минометов — почти впятеро.

Что касается США, то их военное производство уже в конце 1941 г., сразу после вступления в войну, было сопоставимо (в пересчете данных декабря 1941 г. на весь год) с советским и германским, а в 1942–1943 гг. они превзошли по производству артиллерийских орудий и самолетов (о боевых кораблях не говорю) СССР и Германию, вместе взятые.

Короче говоря, похоже на то, что промышленность СССР была еще менее рассчитана на затяжную войну и еще более — на блицкриг, чем даже немецкая (не говоря уже об американской), что также косвенно подтверждает правоту В. Резуна-Суворова.

Но особенно это относилось не к промышленности, а к сельскому хозяйству. Вот и Берия в своем дневнике неоднократно говорит о продовольственных проблемах. Например, вот запись от 18 февраля 1942 г., что в северных лагерях пайка заключенного была 200 г хлеба (тогда как и на «штрафную» пайку мирного времени — 300 г — выжить было, по Солженицыну, практически невозможно), я даже не заикаюсь. Но вот запись об уральской «воле»: «На Урале с хлебом плохо, там и в городах есть мрут (так в тексте. — Д. В.)» (2. С. 25).

Кстати, в это время Берия еще надеется на то, что не в 1941-м, так в 1942 г. войну удастся завершить блицкригом. «Может, в этом году, если не закончим, так хоть со своей территории изгоним» (Там же). И действительно, 7 января 1942 г. Сталин отдал приказ о переходе в общее наступление по всему фронту, имея целью в том же году разгромить Германию и навалиться на Японию, пока США не оправились после неудач первых недель войны на Тихом океане.

План, как известно, не удался, и война продолжала оставаться затяжной.[50] И вот запись за июнь 1943 г.: «В некоторых областях голодают, особенно рабочие (выделено мною. — Д. В.), а подкормить нечем» (2. С. 119). В конце апреля 1944 г. приводятся конкретные цифры: «Только за март в Свердловске, Нижнем Тагиле и Серове умерло от дистрофии больше тысячи человек, по неполным данным (выделено мною. — Д. В.) больно дистрофией больше 20 тысяч человек» (2. С. 155).

Таким образом, чем дольше тянется война, тем с продовольствием сложнее. Это — города, причем Свердловск (нынешний Екатеринбург) — очень крупный промышленный центр; каково же было деревне?! Лаврентий Павлович ничтоже сумняшеся замечает: мол, рабочим особенно плохо, потому что «у них нет времени огород посадить и спекулировать» (Там же). Хочется кричать: а у колхозников с их обязательными планами поставок — есть?!

И это при обильных продовольственных поставках союзников. А если бы их не было? Собственно, о том, что было бы, если бы союзных поставок не было, достаточно ясно говорят некоторые цифры и факты о состоянии советского сельского хозяйства. Так, поголовье крупного рогатого скота к началу 1941 г. не достигало уровня 1916 г. (третий год Первой мировой войны и канун революции, если кто забыл), а своим хлебом страну — до официального начала массовой мобилизации в армию мужиков, тракторов, лошадей и грузовиков — сельское хозяйство тоже обеспечить не могло.[51]