Военные преступники Сталин и Берия. Победа вопреки палачам

И еще. В постановлении Политбюро по Менгрельскому делу было сказано, что «группа Барамия позорит и пачкает доброе имя менгрельских работников и порождает недоверие к ним, которого они не заслуживают». Это постановление упоминает и сам Лаврентий Павлович в дневниковой записи от 6 ноября 1951 г. (3. С. 137). Вроде бы прямая и однозначная «отмазка» для Лаврентия Павловича — тоже менгрела. А знаменитая сталинская фраза «ищите большого менгрела» пока документально не подтверждена, поэтому мы на нее ссылаться не будем.

Но ведь, если говорить о том, что, скажем, «группа Барамия позорит и пачкает доброе имя менгрельских работников и порождает недоверие к ним, которого они не заслуживают (выделено мною. — Д. В.)», то ведь, например, и про Бухарина до поры до времени говорилось, что «оснований для привлечения к ответственности не найдено» (сентябрь 1936 г., вскоре после того, как первые показания на Бухарина дали Зиновьев и Каменев).[238] И что потом с Бухариным стало?

Так что и судьба Берия была, мягко говоря, весьма туманна. Кстати, вот еще одно совпадение: как и при Ежове, встал вопрос об объединении МВД и МГБ; реально это, правда, было сделано (и главой МВД назначен Берия) только 5 марта, когда Сталин не то уже умер, не то доживал последние часы (3. С. 212), но замышлялось-то при нем! По крайней мере, С. Кремлев предполагает, что 2 марта на несостоявшемся заседании «тройки» планировалось смещение С. Игнатьева с поста главы МГБ и объединение МГБ и МВД с назначением главой этого суперминистерства именно Лаврентия Павловича (3. С. 195).

Но ведь вспомним: падение Ежова началось с того, что он слишком много забрал власти, когда даже армейскую разведку (после казни ее шефа Берзина) себе подчинил (конец июля 1938 г.). Сталин испугался — слишком много власти (главное, всю разведывательную информацию) Ежов под себя подгреб. Ну, и начал осторожно, но быстро и неотвратимо отводить Ежова от власти, пока совсем не ликвидировал.[239] Так что хотя бы поэтому Берию должно было насторожить предложение «вождя народов» подчинить себе и МВД, и МГБ.

А дочь Сталина Светлана, которая очень не любила Берия и сплошь и рядом старалась переписать на него многие преступления отца, констатирует, что Берия пользовался огромным доверием Вождя. Но — не до конца его жизни… В последние годы и она заметила: отец к Лаврентию Павловичу, мягко говоря, охладел. Так, в 1951 или 1952 г., когда она как-то осталась ночевать у жены Лаврентия Павловича, то под утро ей позвонил отец и, обругав ее нецензурно (что для спокойного и сдержанного Сталина было очень необычно, а уж по отношению к дочери — пожалуй, единственному на земле человеку, которого Сталин по-настоящему любил, — просто неслыханно!), прокричал: «Сейчас же езжай домой! Я Берия не доверяю!»[240] Впрочем, Светлана могла что-то и перепутать — едва ли Сталин стал бы так «палиться», показывая Берия свое отношение к нему… Или к старости ум и хитрость стали изменять Вождю?

Так или иначе, очевидно, что говорить о безусловном сталинском доверии к Берия в эти последние годы нельзя.

XIX съезд ВКП(б) — КПСС

Партийный съезд не созывался с 1939 г., и есть серьезные основания думать, что Сталин и не планировал его созывать до завершения новой Большой Чистки, подобно тому, как и предыдущий, XVIII, съезд был созван только по завершении Большого Террора.

По плану же Берия и Маленкова предполагалось собрать августовский (1952 г.) Пленум ЦК ВКП(б) и назначить на нем XIX съезд партии. В конечном счете так и было сделано.[241]

Почему Сталин на это согласился? Рассчитывал, что он и без новой чистки сумеет всех победить, как побеждал ранее? Но тогда почему он отказался, как считает А. Авторханов, делать доклад на съезде, каковой пришлось взять на себя Маленкову? Причем из дневника Берия явствует, что то, что докладчиком будет Маленков, известно было минимум за неделю до съезда, 28 сентября 1952 г. В этот день Берия делает в дневнике запись: «Доклад на съезд почти готов. Основной доклад будет делать Георгий. Будут большие изменения («Георгий» — это Маленков; выделено мною. — Д. В.)». Правда, далее добавляется, что доклад «обсуждается с Кобой» (3. С. 159), однако что это было за «обсуждение»? В какой форме? И остался ли Сталин доволен? А если недоволен, то почему стерпел?

А как он стерпел, что Берия в выступлении на съезде (самая продолжительная речь) поставил «партию» впереди «Сталина» («партия, руководимая товарищем Сталиным» — по тем временам ересь неслыханная) («Правда». 1952. 9 октября)?