Военный и промышленный шпионаж. Двенадцать лет службы в разведке

Разрушение воинской дисциплины в армии вызвало опасения в том, что привнесенные из России учения, а также проводившаяся на протяжении многих лет в самой Австро-Венгрии работа различных политических деятелей могут привести к перерождению армейских формирований в большевистские полчища, которые по возвращении с фронта начнут захлестывать земли бывшей империи, придавая новый импульс набиравшим там силу волнениям.

Поэтому свой долг армейское Верховное командование видело в борьбе с подобными явлениями. Оно еще верило в возможность дальнейшего существования Австро-Венгрии на основах, изложенных в кайзеровском манифесте, и не придавало серьезного значения объявлению парижским Чешским национальным советом Чехословакии самостоятельной республикой, так же как и провозглашению Трумбичем создания независимой Югославии.

По поручению Верховного командования я приступил к обсуждению соответствующих мер по недопущению развала государства с министром внутренних дел фон Гайером, который познакомил меня с депутатами Тузаром и Корошецом. В его присутствии я переговорил с обоими. При этом Тузар, в то время вице-председатель палаты депутатов, обнаружил полное понимание всей остроты возникшей обстановки, а Корошец направил меня в Аграм к Светозару Прибичевичу[368] с рекомендательным письмом, которое у меня хранится до сих пор.

Однако обстоятельства, связанные с взаимодействием с германской разведкой, вынудили меня срочно выехать в Мюнхен, а когда 30 октября я вернулся оттуда, обстановка уже коренным образом изменилась. Повсюду возникли независимые национальные государства, которым теперь предстояло противостоять большевизму самостоятельно.

Моя миссия в Богемии так и не была осуществлена, поскольку начать планировалось 28 октября, но именно в тот день была объявлена чешская национальная независимость[369], и надобность в ней отпала. К тому же там ее трактовали неверно, считая, что она связана с вмешательством в чешские дела армии, тогда как речь шла лишь о мероприятиях по защите Чехии и других земель от большевизма.

Поскольку мое присутствие в Вене облегчало совместную работу с венским полицейским управлением, то по согласованию с начальником Генерального штаба я перенес свой служебный кабинет в помещение «Эвиденцбюро», а руководство разведывательным управлением в Бадене поручил своему заместителю подполковнику Нордеггу.

Штатная численность разведывательного управления тогда быстро сокращалась. Когда после заключенного перемирия с Италией итальянские войска стали продвигаться вдоль южной железной дороги и возникла необходимость не допустить захвата итальянцами нашего архива, то оставшихся сотрудников оказалось недостаточно для просмотра накопившихся в управлении 300 000 экземпляров документов. Поэтому их ящиками отправляли в баденский отель «Херцогхоф» и сжигали в большой печи его котельной.

После этого началось прощание с персоналом. При этом мы стремились по возможности исполнить пожелания своих отправлявшихся в неизвестность дорогих товарищей по оружию. Со слезами на глазах прощались с нами и вернувшиеся из-за рубежа на родину наши верные помощники.

До той поры мы, как офицеры и служащие австро-венгерской армии, не обращали внимания на национальную принадлежность наших сослуживцев, которая теперь превратилась в разъединяющий барьер. Лично мне не известны случаи, когда кто-нибудь из многочисленных сотрудников разведывательного аппарата перед его ликвидацией начал бы выпячивать свою национальность. Как люди чести, они до последнего оставались верными своей присяге и хранили верность до того момента, когда Верховный главнокомандующий разрешил им переход в соответствующие структуры новообразованных национальных государств.

Заключение

После окончания войны люди стали проявлять к шпионажу большой интерес. Возникла даже своеобразная шпиономания — за последние десять лет о разведке написано больше, чем до этого за целое столетие, не говоря уже о шпионских кинофильмах. Когда речь идет о рассказах и романах, то возражать против этого не стоит. Нет смысла выступать и против показа читателю того вреда, который несет в себе государственная измена шпионов, предавших интересы своего отечества. А произведения, основанные на реальных историях и показывающие трудные будни разведки, можно только приветствовать.

Однако вряд ли можно одобрить произведения тех авторов, которые якобы сами руководили работой разведорганов и под этой вывеской, пользуясь неосведомленностью широкой публики, излагают совершенно невероятные шпионские истории, возмущающие истинных специалистов. В такой писанине, где излагаемые события лишь отдаленно напоминают шпионаж, без всякого зазрения совести извращается сама суть разведывательной работы.