Военный коммунизм в России: власть и массы

Аналогично случаю в тульской парторганизации архивы сохранили примеры захвата власти представителями рабочей оппозиции и в других провинциальных центрах России. Так было в Самаре в 1920–1921 годах. Самарские рабочие в период гражданской войны не раз открыто демонстрировали свое неоднозначное отношение к Советской власти. В 1918 году при их поддержке в городе утвердился Комитет членов Учредительного собрания. Пребывание в 1920 году в Самаре штаба Туркестанского фронта, насаждавшего в учреждениях города дух бюрократизма и военщины, внесшего огромное неравенство между рабочими и всякого рода военным и гражданским чиновничеством, выразилось в усилении оппозиционных настроений среди коммунистов-рабочих и привело в руководство губпарторганизацией сторонников рабочей оппозиции. В резолюциях самарских партийных собраний и конференций стали доминировать мотивы необходимости «нового курса», поскольку, по мнению рабочей оппозиции, до сих пор общая линия партии была неправильно ориентирована на «попутчиков», мелкую буржуазию и крестьянство[432].

Создалась парадоксальная ситуация, когда получившие большинство в руководстве губкома и сами прошедшие в верхи оппозиционеры сосредоточили свои усилия на травле и дискредитировании ответственных работников, когда в их выступлениях на все лады варьировалась тема «верхов и низов». В декабре 1920 года самарские оппозиционеры пытались сколотить блок из нескольких губернских делегаций к предстоящему VIII съезду Советов и X съезду партии. На 7-м губернском съезде Советов в Саратове специальный посланец Самарского губкома делал доклад о борьбе с бюрократизмом, в котором содержалась характеристика основ бюрократической системы, критика идеологии бюрократизма и формулировались методы его изживания:

«Чиновник-бюрократ, обеспеченный государством, не заинтересован в развитии производительных сил страны… VIII съезд Советов обязан произнести смертный приговор бюрократизму»[433]

, — прокламировалось в докладе Самарского губкома. Меры, призванные искоренить бюрократическую систему, в исполнении самарской оппозиции воспроизводили стиль утопического мышления, родившегося еще в европейских рабочих казармах начала XIX века. Предполагалась широкая выборность в управлении, коллективизация сельского труда, общественное бесплатное жилье и питание для городов и деревень, добровольный бесплатный труд по примеру коммунистических субботников и т. п.[434].

В Саратове эта платформа не прошла, были поддержаны тезисы IX партконференции, однако в Самаре эксперимент пребывания у власти рабочей оппозиции продолжился и в первой половине 1921 года. В итоге, как жаловались в ЦК партии угнетаемые самарские ответработники, при милоновской группировке рабочей оппозиции бюрократизм стал бюрократизмом в кубе, проводился террор в отношении инакомыслящих. Эксперимент «орабочения» органов власти в Самаре фактически привел к полному развалу партийной и советской работы[435]. Как открывали для себя все оппозиционные группировки, власть, борьба за власть, везде, на любом уровне диктовали единые правила игры, превращая самую демократически настроенную оппозицию в заядлых бюрократов и ревностных гонителей своих противников.

Несмотря на то, что наиболее активный период деятельности рабочей оппозиции приходится на время дискуссии о профсоюзах, Шляпников и его товарищи не были ее главными действующими лицами. Тон и ход дискуссии задавали куда более серьезные политические силы.