Военный коммунизм в России: власть и массы

Специальная комиссия ЦК, во главе с Артемом, назначенная для разбирательства тульского конфликта, в своем отчете указывала, что конфликт имеет давнюю историю. «Ни в одной из наших парторганизаций во всей стране не было таких длительных и глубоких конфликтов, которые протекали в тульской организации»[422]. Не доверяя даже рабочим-коммунистам, ограничивая внутрипартийную демократию, Тульский губком не назначал своих перевыборов с осени 1918 по февраль 1920 года, когда только и был созван 2-й губернский партийный съезд. На съезде руководству губкома был поставлен в вину полный автократизм в советской и партийной работе, полное отсутствие связи с широкими рабочими массами, утверждение системы ставленничества, покровительств угодным лицам и т. п. Как отмечено в докладе комиссии, съезд избрал новый состав губкома в большинстве из «так называемой рабочей оппозиции, возглавлявшейся тов. Копыловым»[423]. Но рабочая оппозиция не имела необходимых сил с достаточной теоретической подготовкой и административным опытом для того, чтобы провести в жизнь свою программу. Наиболее опытные, старые члены губкома во главе с известным Осинским ушли в глухую оппозицию по отношению к сторонникам Копылова. Отныне их деятельность была направлена только на доказательство того, что рабочая оппозиция не способна справиться с делом, а также на подготовку провала своих противников на следующей губпартконференции. Всех несогласных со своей линией группа Осинского шельмовала как «махаевцев» и «шляпниковцев» («термин, до сих пор совершенно неизвестный в нашей партии»[424], — отмечалось в докладе комиссии). Внутри организации создались фракции, внутри же фракций — велась конспиративная работа, которая была уже совершенно скрыта от внимания всей парторганизации.

Группа рабочей оппозиции, не сумевшая оказать достойной конкуренции децистам во фракционной борьбе, была разгромлена на 3-й губпартконференции в конце мая 1920 года. После этого группировка Осинского получила полную возможность действовать в Туле в соответствии с заявленными децистами в Москве принципами опоры на массы, свободы критики и рабоче-крестьянской демократии. Но, как гласит доклад комиссии, после 3-й партконференции началась расправа с инакомыслящими, в ходе которой «вырабатывались навыки безответственности, протежирования… создавалась диктатура вождей… все стало основываться на доверии и личном подборе»[425]. Это развалило парторганизацию, между маем и ноябрем 1920 года ее численность сократилась в 2 раза и главным образом за счет выхода рабочих.

Рождение нового, более глубинного течения рабочей оппозиции в партии децисты первыми встретили с нескрываемой враждебностью. Юренев в своей брошюре в октябре 1920 года писал:

«Линия на механическое „орабочение“, если бы она начала проводиться в массах, должна была бы встретить со стороны партии самый жестокий отпор, ибо ни к чему другому, как к сугубейшему развалу партии и жесточайшим склокам, она не привела бы»[426].

В борьбе против рабочей оппозиции за власть в Туле представители децистов проявили совершенно те же качества, за которые они привыкли гневно бичевать с московских трибун центральную власть. Представители среднего звена руководства оказались еще более нетерпимыми по отношению к идущим снизу покушениям на их власть.

В течение 1920 года рабочая оппозиция «вызревала» по всей московской периферии и к осени оформилась в столице из группировки, в которую в основном вошли руководители профессиональных союзов: председатели ЦК отраслевых профсоюзов А. Г. Шляпников, А. С. Киселев, Н. А. Кубяк, И. И. Кутузов, ответственные работники С. П. Медведев, Ю. X. Лутовинов и другие, в том числе А. М. Коллонтай. Группировка впервые выступила под названием рабочей оппозиции в сентябре, на IX партийной конференции, обсуждавшей поставленный письмом о «верхах и низах» острый вопрос о злоупотреблениях и неравенстве в партии.