Военный летчик: Воспоминания

Отец рассказал, что однажды ночью у них в организации возникла срочная необходимость достать инструкцию по проведению забастовки, которая готовилась по всей стране. Отец сам вызвался выполнить задание, так как был уверен, что вряд ли кто-нибудь обратит внимание на старика и задержит его. В то время город Гуантанамо был охвачен репрессиями и больше месяца находился на неофициальном осадном положении. К тому же не было электричества, так как патриоты нарушили линию электропередачи. По городу беспрерывно сновали армейские патрули на джипах с пулеметами, и солдаты стреляли в любого, кто появлялся на улице в вечернее и ночное время. Город был наводнен шпиками, которыми руководил лейтенант Вера, за любовь постоянно смотреть в зеркало и причесываться прозванный Зеркальцем. Это был жестокий, бессовестный человек, настоящий убийца. Среди палачей, которые держали в страхе жителей города, отличались сержант Веревочка, которого прозвали так, поскольку он вешал или душил свои жертвы веревкой, сержант Агуэро, лейтенант Мойя, солдаты Иньиго и Фиальо. А среди полицейских прославились своей патологической жестокостью Венеро и Фендо, а также сержант Гранадос.

После победы революции все они были расстреляны.

Отец жил рядом с Карлосом, тоже членом комитета сопротивления. Их дома разделяла всего лишь невысокая стена.

Поздно ночью в домашней одежде отец вышел из дому. Не успел он пройти и пятидесяти метров в направлении к погребку, где он должен был получить инструкцию, как неожиданно послышался шум приближающейся патрульной машины. Еще несколько секунд, и он остановился, ослепленный светом фар. Послышалось щелканье затворов автоматов, и тут же раздался голос Веревочки:

– Доктор, что вы делаете на улице в такой час? Вы что, чокнулись?

Веревочка и его подручные прекрасно знали отца как почтенного доктора права, который не совал своего носа куда не следует. Кроме того, по социальному положению старик был человеком уважаемым: когда-то был судьей, а сейчас - член привилегированного «Ротари-клаба» и президент аристократического «Юнион-клаба».

– А, сержант, как вы поживаете? - Отец подошел к джипу. - Послушайте, сержант, вы должны извинить меня, получилось так, что в доме хоть шаром покати - нечего есть, вот я и решил добраться до погребка и, быть может, купить сгущенного молока… Я понимаю, вы, люди военные, приказы исполняете строго, но, как видите, у меня обстоятельства чрезвычайные… Да, ребята, все дело в этом…

Слова отца не вызвали подозрения у сержанта, и Веревочка отпустил его, но предупредил, чтобы тот был осторожным, когда будет возвращаться домой. Наконец отец добрался до погребка, хозяин которого, Мачин, был тоже участником Движения 26 июля. Отец рассказал ему о встрече с патрулем, и Мачин очень разволновался и даже поначалу отказался выдать отцу инструкцию. Но после долгих уговоров мой старик все-таки получил ее. Они вскрыли одну из балок сгущенки, вылили ее содержимое и засунули туда инструкцию. Затем положили эту банку на самое дно коробки, а сверху отец завалил ее другими байками со сгущенным молоком и отправился в обратный путь. Он с трудом нес тяжеленную ношу, по лицу его катились капли пота… Еще немного, всего один квартал… И снова фары джипа ослепили его, и снова послышался голос сержанта, на этот раз очень недоверчивый и злой:

– Доктор, поставьте коробку на землю и не дотрагивайтесь до нее.

К счастью, проверка ничего не дала, и он отпустил адвоката, правда, пригрозил, чтобы тот больше не попадался ему на дороге, так как он, может случиться, вдруг не узнает его…

Отец рассказал мне и про многие другие случаи из своей конспиративной работы. Например, он помогал транспортировать и устраивать на лечение раненых, при этом он тесно сотрудничал с преданными революции врачами - Гутьерресом Муньисом, Паруасом, Соситой, Креачем. Их всех объединяла связная Ньика Родилес - одна из самых мужественных женщин, которую знал в своей жизни мой отец. Он рассказал мне, как эти люди, вабыв о страхе, привозили раненых повстанцев в больницы и после выздоровления с величайшей осторожностью увозили их. Среди них был и руководитель Движения 26 июля в Гуантанамо Гутьеррес Муньис.

Когда обед подходил к концу, отец сказал мне, что если меня арестуют, то я должен буду всеми возможными способами и как можно скорее сообщить об этом ему в Гуантанамо…

Много времени прошло с тех пор, и вот всего несколько лет назад мне пришлось приехать в родной город, когда отец уже умирал. Я на всю жизнь запомнил его слова, сказанные перед смертью: «Люди моего возраста, сохранившие достоинство, уходят счастливыми…»

Глава 23. ГОТОВИТСЯ ВОССТАНИЕ