Военный слух (ЛП)

Отчёты об убитых были длинными и сложными. Об убитом требовалось предоставлять много данных: религия, фамилия и адрес ближайшего родственника, получатели страховок военнослужащего, как должны выплачиваться деньги — сразу целиком или по частям. Все отчёты надо было писать медицинским языком, с эвфемизмами, которые военные предпочитают использовать вместо простых английских слов. Скажем, если морпеха ранило в живот навылет, я не мог написать «ранило в живот навылет» или «ранило в желудок навылет» — нет, я должен был написать: «ПР» (пулевое ранение), сквозное, брюшная полость». Осколочные ранения назывались «множественными осколочными разрывами тканей», а когда у человека что-нибудь отрывало, это называлось «травматическая ампутация» — одно из моих любимых словосочетаний. Мне пришлось его употреблять, когда вьетконговцы начали применять фугасы и мины-ловушки. Они часто использовали мины с дистанционным управлением, которые подрывались по проводам из засад. Такие мины походили на наши «Клейморы» — в них набивали сотни стальных дробинок и закладывали несколько фунтов взрывчатки С-4. Если мне не изменяет память, то скорость детонации этого взрывчатого вещества равна 26 000 футам в секунду, поэтому при подрыве такой мины с помощью дистанционного управления, с такой же скоростью происходит разбрасывание металлических шариков, и один такой взрыв эквивалентен залпу из семидесяти дробовиков 12-го калибра, заряженных картечью калибра «00». Это очень страшная и разрушительная сила. Естественно, любого человека, поражённого таким оружием, скорей всего ожидала «травматическая ампутация» чего-нибудь — руки, ноги, головы — со многими так и происходило. Повидав несколько таких раненых, я засомневался в точности этого выражения. «Травматическая» — совершенно верно, потому что потеря конечности определённо человека травмирует, но слово «ампутация», как мне казалось, предполагает хирургическую операцию. В то же время я видел, что взрыв не разрезает человеческое тело аккуратным образом. Оно чаще разлетается на бесформенные и зачастую нераспознаваемые куски, поэтому термин «травматическая фрагментация» был бы более точен при сохранении того иносказательного оттенка, что так по душе военным.

Разрывающее или фрагментирующее воздействие фугасного заряда время от времени вызывало семантические трудности при составлении отчётов о ранениях тех солдат, кто был особо страшно изувечен. Происходило это нечасто, но некоторых морпехов кромсало так, что казалось, и слов-то не найти для описания того, что с ними произошло. Как-то раз в том году подполковник Мейерс, командир одного из батальонов нашего полка, наступил на мину-ловушку, изготовленную из 155-мм снаряда. Тем, что от него осталось, не удалось бы заполнить даже морской вещмешок — это такая водонепроницаемая сумка чуть больше хозяйственной. По сути, подполковник Мейерс был обращён в пыль, однако официальный отчёт звучал примерно так: «травматическая ампутация, обе ступни; травматическая ампутация, обе ноги и обе руки, множественные разрывы брюшной полости; сквозные осколочные ранения головы и грудной клетки». Затем было указано: «пал на поле боя».

Батальонные офицеры по личному составу докладывали о потерях в своих подразделениях по телефону, а я передавал их в дивизионный центр по отчётности по боевым потерям. Управившись с этим, я подшивал копии этих отчётов в соответствующие папки, на одной из которых значилось «Боевые потери», а на другой — «Небоевые потери». Я думаю, их учитывали по отдельности по той причине, что тем, кто был убит или ранен огнём противника, автоматически давали «Пурпурные сердца», а пострадавшим от своих не давали. Только этим они, по сути, и отличались. Человек, погибший от «дружественного» огня (ещё один термин, вводящий в заблуждение, потому что огонь, который тебя поражает, никогда не бывает «дружественным») настолько же мёртв, как и человек, которого убил противник. Кроме того, даже боевые потери зачастую носили случайный характер. Когда наступаешь на мину или спотыкаешься о растяжку мины-ловушки — это самый настоящий несчастный случай, который ничем не отличается от попадания под машину при пересечении улицы, на которой большое движение.