Военный советникъ

С другой же стороны, сей хитроумный государственный муж активно и весьма последовательно пробивал денежную реформу, в ходе которой собирался перевести внутренний долг с дешевеющего серебра и ассигнаций в полновесные золотые рубли — а речь ведь шла о миллиардных суммах! Еще Сергей Юльевич регулярно вливал в августейшие царские уши красивые песни о том, что рост отсталой русской промышленности просто-таки невозможен без массивных вливаний иностранного капитала. Последовательно лоббировал снятие запретов для иностранных компаний и банков на приобретение и владение землей; всемерно ратовал за отмену любых ограничений на занятия горными, нефтяными и золотодобывающими промыслами; устроил так называемый пьяный бюджет, когда казна стала прямо заинтересована в увеличении продаж водки и пива… Все эти действия для Александра прямо попадали под определение «экономический захват территорий», а сам дражайший Витте отчего-то виделся активным агентом иностранного влияния. Или он вел эту игру, мня себя самостоятельным Игроком? Если и так, то действовал Сергей Юльевич в рамках чужих правил. Поэтому его надо было устранить. И вместе с тем, возможные альтернативы виделись такими, что устранять его было категорически нельзя. По крайней мере, в ближайшие два-три года.

«Как все же жаль, что в политике почти не бывает простых решений!»

Выходя из недолгого состояния расслабленной задумчивости, князь почти на автомате повернулся к приближающейся парочке из зрелой шатенки и юной блондинки. Сестры Юсуповы, во всем своем великолепии…

— Александр Яковлевич, наконец-то мы вас поймали!

Разговор с давней союзницей был необременителен и довольно приятен, и касался в основном последних тенденций в мире искусства. Затем беседа свернула на другие темы, и княгиня тут же с очаровательной улыбкой поинтересовалась — когда же можно будет оценить новый фильм с талантливой французской актрисой Каролин Отеро? Княжну данная тема интересовала ничуть не меньше, вот только Надя предпочитала молчать и слушать, время от времени покрываясь едва заметным румянцем. Впрочем, оно и не удивительно, ведь несколько двусмысленных шуток Агренева были на самой грани приличий… Для невинной девицы, разумеется. С точки зрения почти любой замужней дамы, эта шутейная пикировка даже до нормального флирта не дотягивала. Ах да, вопрос насчет актерских талантов мадам Отеро так и остался без ответа: князь признался, что со всеми своими многочисленными делами и поездками совершенно позабыл о существовании этой знойной кинодивы — вот только такая отсталость совсем не расстроила сестер. Скорее уж наоборот, оставила довольными!

«О женщины, вам имя — искушенье… Хм, а публика-то потихонечку сваливает домой. Ура!!!»

Пережив острый приступ признательности к покидающим его дорогим гостям, надворный советник Агренев неспешно сопроводил Сияние и Снежную Принцессу до графа Обморокова… Пардон, Сумарокова-Эльстон, как раз инспектирующего содержимое фуршетных столов. Причем было видно, что сестры не отказались бы пообщаться еще, к тому же младшая явно хотела что-то спросить — вот только раз за разом передумывала в самый последний момент.

«Похоже, воспитание оказалось сильнее врожденного девичьего любопытства — которое теперь будет безжалостно грызть и мучить бедную Надежду».

Отложив в памяти этот момент, Александр вернулся к исполнению хозяйских обязанностей: причем из-за приближающегося конца светской каторги его движения приобрели особую плавность и выразительность, а лицо просто-таки излучало радушную любезность — с которой он и провожал почти всех гостей. «Почти», потому что для нескольких персон (вроде великого князя Михаила Александровича или директора Аристова) он все же сделал исключение в виде настоящей улыбки.

«Ну что: последний обход, он трудный самый!»

Пройдясь по большой зале, дышать в которой определенно стало легче, и дважды проигнорировав излишне услужливого подносчика шампанского, устроитель банкета обратил внимание на сочный баритон почтенного министра путей сообщения. А затем и на несколько страдальческое («яду мне, яду!!!») выражение лица его собеседника. Статс-секретарь Коковцев, будучи товарищем[83] министра финансов, явно прикрывал позорное бегство своего шефа от известного любителя технического прогресса вообще, и больших паровозов в частности.

— …ведь у нас в этом деле царит сущий ужас! Множество разных моделей локомотивов, зачастую безнадежно устаревших — да взять хотя бы подвижной состав Московско-Рязанской железной дороги… Кошмар, просто кошмар!..

— Да-да, разумеется.

Мужественно терпя словесный террор, статс-секретарь постепенно сдавал позиции — так что хозяин поспешил подставить дружеское ухо помощи изнемогающему в неравной схватке гостю.

— …официально еще не объявлен, но среди столпов российской промышленности уже наблюдается некая ажитация[84]. Ну вы меня понимаете?

При виде приближающегося к ним князя у Коковцова выступили слезы радости!.. А, нет, показалось — это был всего лишь неприкрыто-радостный блеск глаз.

— Несомненно!