Воевода

Его «Перунова Длань» отличалась не только длинной рукоятью, окованной узорными железными полосами, и громадными размерами клинка с месяцеподобным изогнутым лезвием, но и острым клинком рогатины на конце древка, а также сильно вытянутым клювом вместо тупого обуха. На лезвии, для облегчения веса, сталь имела сквозную просечку в виде знака Перуна, рядом с которым виднелись руны крады, требы и силы.

– С нами сила Перуна! – закричал Ратибор, поднимая секиру над головой. – С нами сила Светлых Богов! Вперед, воины, к победе и славе!

Ворота распахнулись, и они, гремя железом доспехов, выбежали из крепости. К тому времени вторая хазарская переправа была уже готова и упиралась в берег чуть не перед самыми Донскими воротами. Выскочившие из них русские воины нос к носу столкнулись с хазарами, шедшими на приступ. От неожиданности и те и другие замерли на какие-то доли секунды, но Ратибор быстро пришел в себя. Первоначально он хотел напасть на первую переправу, но, увидев совсем рядом хазар, бегущих к стенам с лестницами, быстро изменил свое решение.

– За мной, воины! – взревел воевода, опуская на бегу личину.

Гриди ответили ему звероподобным рыком стальных личин и с поднятыми вверх секирами бросились вперед. Еще выше клинков секир хищно сверкали изогнутые лезвия совен. Грохот тяжелых железных шагов, сверкающие доспехи и клинки, все это повергло хазар в смятение. Они бросили лестницы и схватили боевые топорики, но даже вид основного оружия кара-хазар был жалок рядом с огромными секирами. И все же они успели сбиться в плотную кучку и выставить вперед щиты, готовые отразить натиск русских. С того берега на помощь им уже торопились все новые и новые воины.

Раскрутив над головой секиру, Ратибор с разбегу врубился в ряды хазар. Ярость его была так велика, что два первых хазарина тут же рухнули на землю, с разрубленными щитами, сметенные мощным ударом. Но это не остановило «Перунову Длань», она тут же взмыла вверх, словно набравшись новой силы от вражеской крови, и снова обрушилась уже на щит третьего врага. Но теперь следом за ней сверкнули еще восемь клинков в руках подбежавших гридей. Натиск русских был так силен и стремителен, что кара-хазары валились, как скошенная трава. Крики раненых, хруст ломаемых щитов, и вновь огромные полулунные лезвия взлетают вверх, чтобы сразить врага стремительным ударом страшной силы.

В это время перебежавшие по первой переправе уже приставили к стене десятки лестниц и карабкались вверх, прикрываясь большими щитами. Из-за внезапности нападения защитники не успели подготовить котлы с горячей водой и кипящей смолой, и потому хазары почти беспрепятственно преодолевали самый трудный участок. Сверху в них летели сулицы и стрелы, но не всякий меткий выстрел или бросок достигал цели. Вот-вот должна была начаться жестокая сеча на стенах, и здесь для успеха нужно было, чтобы натиск наступающих войск не ослабевал ни на минуту, чтобы все новые и новые воины непрерывным потоком поднимались на стены и вступали в бой с защитниками, изматывая и тесня их, нанося все новые и новые раны и убивая их одного за другими. Так и только так брались все крепости мира, и другого быть не могло, но тут хазары, бегущие к лестницам, услышали крики со второй переправы и увидели своих товарищей, убиваемых свирепыми воинами с огромными секирами в руках. На какой-то миг толпа степняков, только что ступившая на русский берег, застыла в нерешительности, но потом под крики сотников, одна ее часть снова устремилась к стенам, а другая – ко второй переправе, на выручку своим товарищам.

К тому времени отряд степняков, сошедших на берег со второй переправы, был уже почти весь изрублен. Оставшиеся в живых хазары бежали на свой берег. Навстречу им торопилось подкрепление, но теперь это были не кара-хазары, вооруженные топориками, а тарханы с тяжелыми саблями и ал-арсии с длинными копьями, наконечники которых приспособлены для пробивания доспехов. Они были так же, как и русские воины, в дощатых доспехах и шлемах с личинами. Воевода вместе со своим отрядом уже пробился к первому плоту и вступил на его бревна. Вот тут-то и встретились, и схлестнулись две страшные силы: с одной стороны, лучшие хазарские воины, а с другой – гриди и сам воевода Ратибор.

Первый удар длинного хазарского копья Ратибор, стоявший впереди всех, поймал на кулачный щит, второе и третье копья отбил секирой, а четвертое копье скользнуло сбоку и ударило в плечо. Он едва устоял на ногах, почувствовав, как что-то обожгло его плечо чуть ниже ключицы. В следующий миг он разрубил секирой это копье, успев увидеть, что из его доспеха выпал острый шиловидный наконечник, окрашенный кровью.

«Проклятье, так дело не пойдет», – подумал он, поворачивая секиру для удара острым клювом.

– На, гад, получай! – выкрикнул он, обрушивая на своего обидчика смертоносное оружие.