Воевода

Мстислав помнил об этом и, обдумывая предложение волхва, понимал, что если он откажется от христианства, то не только лишится поддержки ромеев, но и может повторить судьбу Святослава.

А вдруг он не сможет найти меч Руса, или сила священного оружия окажется недостаточной для того, чтобы одолеть всех врагов? Нет, он не мог так рисковать, не имел права ошибиться, ибо здесь, в Тмутаракани, можно было рассчитывать только на себя и своих воинов, и ни на кого более.

С этими мыслями он снова обратил свой взгляд к звездам. Как и обещал волхв, все, что он видел в Ирии, и его путь к Светлым богам – все теперь растворялось в голубой дымке, исчезая из его памяти, оставляя лишь светлое ощущение прикосновения к чему-то высокому и прекрасному.

В его памяти осталась только легенда о князе Русе и указание, как найти путь к храму Велеса, где, возможно, его ждал заветный меч. И еще он очень хорошо помнил, что у него есть сильный и опасный соперник – предводитель таманских русов Халуг, который попытается опередить его и завладеть мечом, дающим божественную силу. Был еще один тайный враг, успевший выведать тайну меча, но о нем князь не хотел пока думать. Именно Халуг проник в замок никому не ведомым тайным ходом, похитил его шейную гривну и, как говорит волхв, знает, где могила князя Руса. Поэтому он казался Мстиславу главным врагом, которого нужно было догнать и опередить во что бы то ни стало.

Он встал и сделал несколько коротких шагов, припоминая, все ли нужное он сделал. По его приказу боярин Искрень уже снаряжал отряд воинов для помощи Велегасту, который должен был отыскать могилу тмутараканского волхва, недавно убитого христианами. Непокорный упрямец унес с собой в могилу секрет храма Велеса, спрятанного в горах. Слухи о хранящемся там жертвенном золоте давно будоражили умы алчных ромеев, и это стоило ему жизни.

Теперь волхв Велегаст должен был разгадать тайну убитого служителя Велеса. Мстислав не сразу поверил явившемуся невесть откуда мудрецу, но потом, испытав его, полностью доверился ему и теперь был совершенно уверен, что этот посланник Светлых богов справится со своей задачей, и утром он узнает, где храм Велеса и как к нему пройти. Надо было только подождать положенный срок, чтобы получить то, чем он должен был обладать по праву. «По какому такому праву?» – всплыла предательская мысль, и он тотчас припомнил разъяренного Халуга с огромным волнообразным мечом в руках. «По праву хозяина этих земель, по праву, данному мне Светлыми богами», – торопливо припомнил он слова Велегаста.

Он вдруг ощутил странное раздвоение личности, словно внутри него ожесточенно спорили два одинаковых человека. Причем один Мстислав говорил голосом и словами Велегаста, а другой отвечал ему чужим незнакомым голосом. Все это длилось какие-то секунды, но именно с этого момента князь ясно осознал, как он обязан волхву и что теперь вся надежда была только на него.

Все вроде было сделано верно, и можно было забыть о сегодняшнем сумасшедшем дне и наконец навестить свою княгиню, свою ненаглядную ладу, давно уже ждавшую его к себе. Он это чувствовал по тому, как иногда екало и сладостно замирало сердце, а перед глазами его невольно всплывал прекрасный женский образ его любимой супруги.

Но все-таки что-то не давало князю покоя, и он, преодолев соблазн ждущего его наслаждения и отдыха, решительным шагом направился в княжескую светлицу, словно там, в более просторном помещении, его неясные сомнения сами собой должны были разрешиться.

Едва дверь за князем закрылась, как за окном послышался легкий шум, и показалась маленькая уродливая голова, похожая на печеное яблоко. Злобные, по-звериному черные глазки быстро огляделись вокруг. Потом на подоконник легла непомерно длинная рука с крюком на запястье. На какой-то момент странное существо затаилось, внимательно прислушиваясь то к звукам, доносящимся из княжеской светлицы, то к тому, что происходило за окном. Наконец появилась и вторая рука с крюком на запястье, а следом через подоконник перевалило по-детски маленькое и щуплое тело карлика-уродца. Опираясь на огромные руки с крюками, карлик сделал несколько осторожных шагов, переваливаясь из стороны в сторону, а потом, кувырнувшись через голову, быстро очутился около двери в светлицу. Ухо его приникло к замочной скважине, а по сморщенному личику поползла безобразная улыбка.

* * *