Воевода

Ничего не соображая от страха, Руська принялась что есть силы погонять своего коня, стараясь не отстать от маячившей впереди фигуры служанки. Какое-то время она слышала позади топот ног и бранные слова на чужом языке, казавшемся ей рычанием диких зверей, и сердце ее бешено колотилось в такт торопливым ударам копыт летящего сквозь ночь скакуна. Но вскоре погоня отстала, и только тугие струи воздуха продолжали хлестать невидимой гривой по щекам и глазам, словно напоминая, что конь все еще скачет, неутомимо рассекая тьму.

– Стойте! – послышался впереди голос отрока. – Коней придержите, а то загоним враз. Да и оглядеться надо.

Девушки пустили коней шагом, а потом и вовсе остановились около смутного очертания всадника, пугливо вглядываясь в него в надежде увидеть знакомое лицо, но тщетно: ночная вуаль старательно скрывала все под своей плотной завесой. Только знакомый голос и едва уловимые черточки статной фигуры молодого воина все еще продолжали шептать сердцу, что здесь их ждет защита, покой и надежда.

– Госпожа, это я – Провид[39]! – крикнул отрок, догадавшись по неуверенным движениям девушек, в чем причина их странной робости.

– Да вижу я, что это ты! – скрыв вздох облегчения, но все еще продолжая мелко дрожать, фыркнула Русана. – Чего орать-то на всю степь.

– Враг теперь далеко, – ответил Провид, но Руське показалось, что он видел сквозь ночь и чувствовал ее испуг и ее дрожь, и потому в темноте презрительно кривил губы, насмехаясь над ее слабостью.

Она вновь пустила коня вскачь, стараясь проскочить мимо отрока, так чтобы даже в темноте он не мог видеть ее лица. Но сильная рука воина поймала повод ее коня, и так близко, что горячее дыхание коснулось ее плеча и шеи, она услышала чуть хрипловатый, уверенный мужской голос:

– Не дури! Сейчас в темноте и в двух шагах потеряться можно, а нам еще силы сберечь надо. Погоня-то только начинается.

– Как это, только начинается? – удивилась Русана, беспокойно оглядываясь назад в безмолвную тьму.

– А так. – Провид пустил своего коня шагом. – Сейчас кочевники возьмут коней заводных и устроят облаву по всей степи, от края до края.

– И что же нам делать? – хором спросили девушки, подтягиваясь ближе к своему единственному защитнику.

– А я ж уже сказал – силы беречь и голову не терять, – слышно было, как отрок легонько хлопнул своего коня по лоснящейся от пота шее. – На коней вся надежда. Чем дольше печенеги по степи нас будут искать, тем сильнее устанут их кони. А чем сильнее устанут их кони, тем легче будет нам уйти от погони. Вот и все.

– И что ж это, мы так, шагом, и убежим от погони? – нетерпеливо ерзая в седле, спросила боярышня.

– Шагом кони могут идти хоть всю ночь, – пробасил отрок. – Да и в потемках скакать тоже опасно: того и гляди, угодишь куда-нибудь, а уж если чей конь себе ногу повредит в темноте, то тут нам всем и погибель будет.

– Почему всем? – испугалась Руська.

– Потому что я вас, боярышня, ни за что не брошу, – тихо сказал Провид.

Не было в этих словах громких обещаний биться до последней капли крови и умереть за свою госпожу, не было ни капли бахвальства и бравады, и даже намека на свой подвиг, но сразу стало ясно, что этот воин действительно будет стоять насмерть. И в том, как просто и обыденно этот юноша сказал о своей неминуемой смерти, девушки вдруг ощутили такую силу, такое несокрушимое мужество, что придавившая их было волна страха вдруг сразу же схлынула, и они наконец-то перевели дух. Русана даже расхрабрилась и, тряхнув головой, громко сказала:

– А никто и не собирается погибать! Я, если что, перестреляю этих печенегов. Меня, между прочим, отец из лука стрелять учил... в чучело.

– В чучело? – переспросил Провид, едва сдерживая смех.

– В чучело.

– Ну, тогда нам точно бояться нечего, – отрок не выдержал и прыснул от смеха.

Руська было хотела обидеться, но вдруг сама расхохоталась, и скоро они уже все смеялись втроем. Нежка упала на гриву коня, и плечи ее содрогались от порывов нервного хохота, вместе с которым выплескивалось накопившееся дикое напряжение. У нее началась истерика. Провид первым пришел в себя.

– Да тише вы! – шуганул он девушек. – Враг близко, поберечься надо бы.

Девушки затихли, как испуганные птички, и дальше ехали молча. Кони осторожно ступали по невидимым в темноте травам, которые, словно очнувшись ото сна, с испугу хватали всадников за ноги, бестолково стукаясь венчиками закрытых на ночь цветов и озорными метелками. Свет звезд сыпался с неба неразличимым ласковым дождем, и лоснящиеся тела животных матово отблескивали в нем, как плывущие по морю тьмы корабли. Казалось, так будет целую вечность, пока всадники, мерно качаясь, не оторвутся от линии горизонта, уплывая в бесконечное черное небо.

– Надо бы брод поискать, – тихо проговорил отрок. – Если уйдем на ту сторону, то там до наших рукой подать, и печенег за нами наверняка не пойдет.