Воевода

— В ушкуй, быстро! — рявкнул на них Егор. — Мчитесь к тому берегу! Не дайте свести мост. Жгите, режьте, зубами грызите! Что хотите, делайте, но не дайте перекрыть главную протоку!

Ватажники, сразу посерьезнев, скатились по лестнице обратно.

Над Стекольной расцветало утро. Третий коч успешно ушел по течению в море, но четвертый все еще качался с пустыми трюмами. Ватажники лихорадочно работали руками на мосту. Их было, на глазок, уже больше ста. Но большинство все еще «гуляло» в ганзейских кварталах. Юг крепости застилал густой, черный с белым дым. Языков пламени почти не показывалось — видать, хозяевам как-то удавалось пожары заливать. Однако в других местах костры из каркасных домиков полыхали жарко и чисто, дыша лишь дрожащим горячим воздухом.

Внезапно раскат дрогнул, хлестнув по кольчуге каменными осколками. Второе ядро ударило в северную башню, раскрошив одну из бойниц, третье врезалось в стену куда ниже, почти над водой. Запоздало докатился звук выстрела, а дым над озером указал, кто именно ведет по крепости огонь.

Егор, пригибаясь, метнулся вдоль стволов — в нужную сторону, как назло, не смотрел ни один. Он отскочил под прикрытие южной башни, сунул пальцы в рот, залихватски засвистел, потом ругнулся:

— Вот идиоты. Из-за жадности своей на виселицах болтаться будете!

Озеро загрохотало снова, кроша башню в конце раската, но сама батарея ничуть не пострадала. Впрочем, по сравнению с его зимними опытами, точность боя у свеев была на хорошем уровне. С полукилометра попасть в крепость вообще — это пятерка.

Егор выглянул. Оказывается, местный флот уже собрал достаточно людей, чтобы пустить в бой сразу две галеры, растопырившие тоненькие весла, словно сороконожка лапки. Это было неплохо, поскольку корабли подползали к точке, на которую смотрели сразу три ствола.

Атаман выхватил из жаровни запальный штырь, кинулся к пушкам и дал по противнику короткую очередь…

Когда дым рассеялся, стало видно, что галеры попятились.

Оно и понятно. Трехпудовый булыжник, даже завернутый в пеньку, продырявит дощатое судно, как игла пергамент. А сесть на мель посреди фарватера — это как самому себе петлю на шею надеть. Пару дней ни войти будет в озеро, ни выйти. Свеи предпочли дать по раскату еще один залп, заставив Егора и Федьку распластаться на камнях, потом еще один, отчего раскат подпрыгнул чуть не на сажень.

Затем настала тишина. Корабли менялись местами, выводя на удобную позицию два парусника с еще не разряженными стволами. Егор поднялся, но смотрел он не на озеро, а на протоку. Там ушкуйники продолжали лихорадочно сваливать добычу в трюм коча. Но делали это слишком, слишком медленно.

— Атаман! — задыхаясь от быстрого бега, выскочил на раскат Тимофей Гнилой Зуб. — Свейская конница в городе!

— Как? Откуда? Почему?

— Не знаю, атаман. Похоже, караульные впустили их через южные ворота. Их сдерживают только пожары. Но ребята говорят, что они ищут проход.

— Вот, черт… — Егор не верил, что шведское войско решится на ночной переход. Но, похоже, они поступили именно так. Все замыслы атамана рушились на глазах. Северные ворота занять не вышло, времени на отход тоже не оставалось. — Тащите к воротам все, что найдете, заваливайте проход и поджигайте, чтобы они не смогли растащить баррикаду. И уводи, наконец, всех людей на корабли!

— Не беспокойся. Больше половины уже на мосту. — Тимофей развернулся к лестнице.

— Стой! Башни у раската тоже подожги, чтобы сюда не прорвались.

— А как же ты, атаман? — заколебался ватажник.

— Мне уходить нельзя…

Грохот залпа слился с сотрясением раската и дождем из острой горячей крошки, с башни посыпались зубцы.

— Мне уходить нельзя, — отряхнувшись, повторил Егор. — Если пушки замолчат, галеры выйдут с озера и перехватят кочи.

— Мы будем ждать, сколько можно, атаман, — пообещал Тимофей и помчался вниз.

— Федька! — спохватился Вожников.

— Я останусь с тобой, — упрямо насупился паренек.

И опять грохот залпа слился с треском врезающихся в стену ядер.

— Пятый, — облегченно перевел дух Егор. — Теперь им еще часа три перезаряжаться.

По протоке медленно проползли две мачты. Последний из кочей, несмотря на низко летающие пушечные ядра, близкий огонь и конницу, рубящую на улицах отставших от команды ушкуйников, упрямо полз под погрузку.

Галеры на озере тоже тронулись. Атаман, схватив палку с запальным крюком, разрядил в их сторону два ствола. На этот раз никуда не целясь, просто предупреждая. И шведские корабли действительно предпочли остановиться.

Со стороны города вдоль стен пополз дым. Это Тимофей, выполняя приказ, запалил башни, отрезая Вожникову пути отступления, но одновременно — лишая шведов возможности подняться на раскат. Чуть позже пламя запрыгало на обломках кровли, скамьях, дверях и ставнях, наваленных огромной грудой под сводом ведущих на остров Серых Монахов ворот. Шведские рыцари, прорвавшись через огненные улицы, были вынуждены гарцевать на безопасном удалении, в бессилии наблюдая сквозь огненные языки, как разбойники продолжают грузить добычу на свои корабли.