Воевода

   — Спасибо, сир! — опустившись на одно колено, Маржере склонил голову так, что длинные волосы закрыли лицо.

   — Ты сказал — «сир»?

   — «Сир» — это государь по-французски.

Димитрий полыценно улыбнулся:

   — А есть ли звание ещё выше?

   — Да. Император. Он государь над всеми королями, чьи королевства входят в его империю.

   — Им-пе-ра-тор, — повторил по слогам звучное слово Димитрий. — Что ж, я тоже после коронации стану императором. Ведь, милостью Божьей, я, как и мой отец, не только самодержец всея Руси, но и царь Казанский и Астраханский, правитель северных областей, государь Иверских, Карталинских, Грузинских царей... Э, да долго даже и перечислить. Бог даст, придут под мою руку и другие королевства. И буду я, как это по-латыни? Император Деметриус!

Он ещё раз повторил, смакуя и горделиво поглядывая вокруг, будто вместо стен, обитых парчой, перед ним простирались бескрайние просторы подвластных ему земель:

   — Император Деметриус!

Потом снова обратил свой взор на коленопреклонённого капитана:

   — Встань! Э-э... Ты сказал, по-немецки тебя называют Якоб, а как же по-французски?

   — Жак.

   — Я тоже буду называть тебя Жаком. Жак, ты знаешь, зачем я пригласил тебя?

   — Мне сказал Басманов, что вы, ваше величество, хотите оказать великую честь мне и моим товарищам, доверив охранять вашу драгоценную особу во внутренних покоях дворца.

   — Совершенно верно. Где твои солдаты?

   — Сотня лучших конных стрелков стоит у ворот замка.

   — Нужно, чтобы они сменили пищали на алебарды и встали по двое у каждой двери. Только как бы сделать, чтобы польские рыцари, мои боевые товарищи, проливавшие за меня кровь, не обиделись при этом?

Маржере улыбнулся:

   — Нет ничего проще, сир!

   — Как же? — встрепенулся Димитрий.

   — Прикажите им явиться в Дворцовый приказ, где им заплатят обещанное вами жалованье. Они без оглядки умчатся из Кремля, чтобы присоединиться к своим друзьям, что уже гуляют по всей Москве.

   — Хороший совет! — одобрительно хлопнул по плечу капитана Димитрий. — Мы так и сделаем. Позови мне Басманова...

Через несколько минут по всему дворцу раздался восторженный рёв: «Димитрию — виват!» Царевич улыбнулся про себя: «Ну и хитёр этот француз! Такого надо держать при себе».

Вернувшийся Басманов доложил, что все караулы заняли немцы.

   — Вот и хорошо. Теперь можно спать спокойно, — кивнул царевич.

Однако Басманов не уходил, поглядывая на него вопросительно.

   — Ты что-то хочешь мне сказать?

   — Я хотел спросить... Не хочет ли государь развлечься после долгого путешествия?

   — Развлечься? — не понял царевич. — Но как? Здесь же не Краков и балы не в русском обычае...

   — Но есть зато русские красавицы, — вкрадчиво заметил Басманов, и на его красивом лице появилась циничная усмешка.

   — Русские красавицы? — презрительно надул губы Димитрий. — Но мне нужна такая, ради которой я хотя бы на время забыл о своей драгоценной Марине!

   — Я думаю, эта вам понравится, — ещё циничнее усмехнулся Басманов, и в его чёрных глазах зажёгся уже знакомый царевичу желтоватый огонёк ненависти.

   — Кто она? — глухо спросил Димитрий, начиная догадываться о необычности предложения.

   — Дочь Бориса Ксения! — Отвратительная гримаса сделала лицо Басманова отталкивающе безобразным.

   — Разве она не в монастыре, как мне сказывали?

   — Князь Масальский замешкался и не успел отправить её с подворья, которое ты ему подарил, — смиренно пряча усмешку, ответил Басманов.

   — Нехорошо мешкать, выполняя царёв указ, — притворно нахмурился Димитрий, принимая игру. — Ну уж коли она здесь... А что, действительно хороша собой?

   — Красивей её нет в Москве! — с жаром воскликнул Басманов.

Чувство его было столь неподдельным, что царевич взглянул на него с подозрением:

   — Уж не влюблён ли ты сам в неё, часом?

Басманов, покраснев, потупился.

   — Было дело, государь! — тихо сказал он. — Даже сватал её у Бориса...

Глаза его вновь блеснули ненавидяще.

   — Да отказал он. Всё принцев искал! Вот я и думаю, ты, царевич, да бывшая царская дочь — самая подходящая пара... на одну ночь!

Басманов дьявольски захохотал. Засмеялся и царевич, в котором уже разожглось желание.

   — Что ж, это будет сладкая месть! Пусть Бориска перевернётся в гробу этой ночью. Веди! Только куда? Здесь глаза и уши...

   — После трудов праведных хорошо бы, по православному обычаю, сходить тебе, государь, в баньку, — распевно сказал Басманов, видно давно всё обдумавший. — А если какая черница придёт тебе спинку потереть, так кто же осудит?

В сопровождении Маржере царевич прошествовал за Басмановым, держащим в руках свечу. Через задний двор вышли к саду; на поляне, окружённой яблонями, стояла рубленая избушка без окон. Маржере остался стоять у двери, опершись левой рукой на шпагу. Басманов быстро вышел, оставив царевича внутри, но через какое-то время вернулся вместе с Мишкой Молчановым, тем самым, что помогал Шарафетдинову расправляться с царской семьёй. Вдвоём они вели, крепко держа за руки, какую-то женщину, плотно закутанную в тёмное одеяние. Не входя в баню, они втолкнули её внутрь и захлопнули дверь.

   — Дело сделано! — хохотнул Басманов, потом испытующе взглянул на отсутствующее лицо Маржере.