Воевода

         Вечер. Долгая суббота.
         Что-то петь желанья нет.
         – Кстати, как там воевода,
         Что там дед – в окошке свет?

         – Глядь-поглядь, уже прижился

         В доме князя Белый дед,
         С княжьей челядью сдружился,
         Будто знался много лет.
         Тут на чирей лук приладит,
         Там ячмень заговорит,
         Вправит кость, живот наладит —
         Подходи, коль что болит!
         А ещё за прибаутку
         Привечал его народ —
         Вырвет зуб, приложит шутку,
         Да притопнет, да споёт:

         «Тит за косу Дуньку ловит,

         А она его – за чуб,
         Тит от этакой любови
         Проглотил молочный зуб!

         Бабе Марфе каша люба

         Да милы ей кисели —
         Два её последних зуба
         С дому ноги унесли.

         Не женить никак Захара,

         Долго собирается,
         От зубов осталась пара,
         Да и та шатается!»

         …И не так уж жалко зуба,

         Да и боли, вроде, нет.
         – Где ты раньше был, голуба?
         – Ай да лекарь, ай да дед!

8

         Но особою любовью
         Дед Еланьей окружён,
         И без жалоб на здоровье
         В ближний круг допущен он.
         Мамки, бабки, приживалки
         Им чуток потеснены,
         По скамьям сидят как галки
         Вдоль расписанной стены.
         Дед же рядышком, ошую,
         У хозяюшкиных ног
         Сказ ведёт про речку Шую,
         Где живёт Король Миног,
         Да про Мудрого Тюленя —
         Ведуна ледовой тьмы,
         Да про Синего Оленя,
         Да про ведьму из Тотьмы…
         И хозяйка молодая
         Не шелохнется сидит,
         Вслед за сказкой улетая,
         Белой лебедью парит.
         Спелой клюквой рот лоснится,
         Зубки снежные блестят,
         Колонковые ресницы
         Завораживают взгляд.
         Ан недолго – грусть поспеет
         Будто ночка на крыльцо,
         Остудится, потускнеет
         У Еланьюшки лицо.
         Дед и так и эдак с нею,
         В прибаутках кривит рот,
         Песню, что поозорнее,
         Дурьим голосом споёт:

         «Привозили из-за леса

         Жуткий срам от бугая,
         То ль от Чура, то ль от беса,
         То ль от Ваньки Холуя.
         Через кочки и ухабы
         По долам да по горам
         Скачут девки, лезут бабы
         Поглазеть на этот срам…»

         Захохочут в покатушку

         Мамки: «Ишь ты, старый чёрт!»
         А Еланьюшка в подушку
         Вся уткнётся и замрёт.
         И ни ласкою, ни силой
         Ту печаль не скинуть с плеч…
         Эх ты, старое кадило,
         Полезай назад на печь.

         Вот на пятый день, в середу,

         Отослав на время слуг,
         Молвила Еланья деду
         Полушёпотом, не вслух:
         – Ох, дедочек-голубочек,
         Белоглавый мой мудрец,
         Замоталась жизнь в клубочек,
         Чую, близится конец.
         Услужи мне, месяц ясный,
         Соболёк мой, горностай,
         Раскатай клубок несчастный,
         Мою долю разгадай.
         Молвил дед:
         – Твою кручину
         Я и сам бы рад унять,
         Да боюсь, мне не по чину
         Ту причину распознать.
         Помолчал, сказал серьёзно:
         – Погадаю, так и быть,
         Прикажи, пока не поздно,
         На ночь баньку истопить.
         Да помягче, не для пару,
         И лампад вели подать —
         В полночь будем мы на пару
         На судьбу твою гадать.

Часть вторая Слово князя – что топор

9