Воевода

Половцы появились в этих краях только четверть века назад и не могли называть себя их полноценными хозяевами. Все это время они проводили в беспрерывной борьбе с другими кочевниками, русичами, природой. Осваивались в своем новом доме и приноравливались к его особенностям. Позже, возможно, и станут кочевать аилами. Но пока только такими вот крупными силами.

Михаилу в очередной раз повезло. Обустроив стойбище, не меньше трети куреня вновь засобирались в дорогу. На этот раз не так чтобы и далеко. Всего-то один дневной переход к стойбищу куреня Белашкана. Оказывается, намечались празднества, знаменующие окончание сытого периода и преддверие сурового испытания зимой.

Прибыв в стойбище хана, люди Теракопа разбили временный лагерь. А сам куренной отбыл пред светлы очи Белашкана, чтобы сообщить как о своем прибытии, так и о появлении посланца.

С приемом хан тянуть не стал, решив совместить его с вечерним пиром. Вот так. Весь день в трудах, походе, не покидая седла. А вечером пир в кругу соратников. Нормальный такой распорядок дня.

Сначала они отдали должное еде, успев запить свежее мясо тонким ромейским вином, и только после этого наконец вспомнили о посланнике то ли Комнина, то ли князя Ростислава, ну или все же Горыни. Мальчишку брать в расчет еще долго никто не будет.

— Меня зовут Михаил из рода Романовых, и я прибыл к тебе с миром, хан Белашкан, — когда перед главой орды разложили подарки, произнес парень.

Набор, можно сказать, стандартный. Доспехи, оружие. Разве еще и седло. Намеренно не стал дарить Ростиславу или Горыне, а приберег для этого случая. Вообще-то пришлось помучиться, пока сумел воссоздать конструкцию казачьего седла. Спасибо все тому же парнишке из его строительной бригады.

Любил Андрей рассказывать. Вот и про седла заводил речь. Помнится, с пеной у рта доказывал, что казачье не имеет ничего общего с черкесским. Что конструктивно они различаются. И вообще, горцам ли учить казаков — исконных наездников — искусству создания седел. Доводилось Михаилу видеть это изделие и самому. Пощупать, так сказать, своими руками.

Впрочем, и шашка, по его же словам, это глубоко модернизированная казачья сабля. А что до черкески, так крой да, позаимствовали у горцев, но не казаки, а царь. Вот захотелось ему обрядить казаков в такую одежку, он и расстарался. Зато газыри это чисто казачье изобретение.

Вообще-то ерунда все это. Но переубедить парня так и не получилось. Да и бог бы с ним. Главное, что удалось удивить хана, как и других присутствующих. Легкое седло, не стесняющее движений всадника и лошади. Уж кто-кто, а кочевники прекрасно знали как анатомию, так и особенности лошадей. Поэтому преимущества новой конструкции усмотрели сразу.

Хан даже закруглил пир, выйдя на улицу, куда высыпали и все его сотрапезники. Ему подвели коня, и он тут же начал седлать вороного. После чего, быстро разобравшись что к чему, скоренько подрегулировал высоту стремян. Вскочил верхом и умчался прочь. Михаил счел это хорошим признаком.

Ждать пришлось где-то с полчаса, пока хан накручивал круги. Когда же вернулся, начал расседлывать. И все сам. Сгрудившиеся вокруг куренные и не подумали вмешиваться в процесс. Романов даже предположил, что подобное может быть воспринято как оскорбление. Ну, как вариант.

Сняв седло, хан несколько раз подбросил его в руках и перекинул одному из гостей. Тот деловито взвесил изделие, повертел и передал следующему. Пока одни крутили и мяли седло, другие придирчиво осматривали лошадь.

Одобрительные перешептывания и цоканье языками подсказали Михаилу, что его подарок только что успешно прошел короткий тест-драйв. Простота, легкость и удобство. Вот три слагаемых успеха. Ну а как им не появиться, если это результат многовекового опыта.

— О чем ты хотел просить? — когда они вернулись обратно в шатер, благодушно поинтересовался хан.

— А разве я говорил, что хочу тебя о чем-то просить, хан? — вздернул бровь Михаил.

Подобный ответ вверг Белашкана в замешательство. Он явно такого не ожидал. Но тут дело такое, конечно, Михаил заинтересован в спокойном соседстве. Но и выставлять себя в роли просителя не лучшая политика. Не давая ему прийти в себя, Романов продолжил:

— Я хотел предложить тебе дружбу и доброе соседство, хан. По повелению князя Ростислава я буду ставить град у слияния Псёла и Славутича. И тут уж мы можем либо договориться о взаимной выгоде, либо не договориться.

— И что ты хочешь мне предложить?

— Десятая часть от всего, что будет произведено в моем граде, будет твоя.

— А что взамен?

— Взамен ты возьмешь град под свою охрану и отвадишь от него своих соплеменников. Я готов иметь дело с тобой, но не желаю делиться с другими.

— А что, если я решу, что мне нужно забрать все?

— Ты можешь так решить, — согласно кивая, произнес Михаил. — И получить много. Один раз. А еще заплатить за это большой кровью. Теракопа был в Царьграде и слышал обо мне.

— Но ты можешь и не вернуться. Теракопа уже просил у меня твою голову.

— Конечно, ты можешь меня убить. Но тогда мои люди не придут сюда, — равнодушно пожал плечами Михаил.