Воевода Константин

Его лечебная волшба, родом из внешнего мира, совершенно не подчинялась местным законам. Здесь ей было неоткуда качать для себя энергию, однако она не только действовала, но и давала быстрый результат.

Причем ее применение оказалась настолько эффективно, что спустя всего лишь минуту, без внешней подпитки Константину удалось превратить себя в совершенно здорового человека.

– Лихо! – искренне восхитился Августиньо.

– Вы колдовством, а мы естеством! – просто и без бахвальства пояснил капитан, чем еще сильнее расположил боевых манглов к собственной персоне.

– А сколько времени необходимо для обучения этому искусству, там, во внешнем мире? – осмелился задать вопрос один из них.

– На овладение теорией – полгода. Но чтобы достичь такого результата понадобятся не менее десяти лет упорных тренировок.

– Теперь я понимаю, как вам удалось переманить на свою сторону пыточного Инквизитора, да еще накачать его таким количеством энергии, чтобы он впоследствии смог пережить сто ударов шипастой плети.

– Только не надейся, что эти «примочки» помогут тебе скрасить жизнь в подземельях Чумы. – Не замедлил предупредить его Августиньо.

– А я и не надеюсь. «Плавали уже, в вашем болоте, знаем», – ввернул любимую армейскую поговорку капитан.

Присутствующие сдержано рассмеялись, а он продолжил:

– Если бы я мог полностью раскрыть свои способности на Церии…

То бишь в непосредственной близи от Черной дыры. Я бы не стал переть напролом через магический портал. Маленькое напряжение сил и… Фьють, – присвистнул Ярославцев, – Здравствуй родная Фаногория.

– Тогда что помешало тебе воспользоваться этим способом во время встречи с княжной и навечно слинять в любое из ближайших измерений? – Вкрадчиво задал мучавший его вопрос Августиньо.

– Отсутствие информации о том месте, куда я попаду, кое какие обязательства перед муравьями и невозвращенные долги. – Недвусмысленно намекнул капитан.

– Выходит ты, человек слова и никогда не нарушаешь взятых на себя обязательств?

– А то!

– Хитришь парниша! – погрозил ему пальцем Августиньо. – Небось, наобещали тебе членистоногие с три короба. Злата, да драгоценных каменьев посулили? А ну колись, где припрятал наградные сокровища?!

– А ты случайно не редактор журнала: «Хочу все знать»?

– Нет! – обозлился толстяк и не замедлил с угрозой: – Ты здесь больно не умничай, а то живо поменяю условия содержания.

– Короче начальник! – Ярославцеву надоели эти бессмысленные препирательства. Ведь его тюремщик ничего не решал. Поэтому он просто – напросто грубо обрубил концы: – Тут и так дышать нечем, а ты еще не столько факелом коптишь, сколько от возмущения зело попердываешь. Давай-ка лучше отвечай: когда меня отправят на этап?

– Завтра в полдень.

– А кормежка мне положена?

– Как же, как же! – погладил свой объемистый живот круглолицый толстопуз. – Часа через три подадут тебе шикарный обед.

И больше не мозоля глаза своим присутствием, тот немедля затворив за собой дубовую дверь, погрузил пленника в кромешную тьму.

Затем усталым жестом отпустил манглов и еще, немного постоял, чутко вслушиваясь в тишину.

Однако, не смотря на полное отсутствие шумоизоляции, ни один звук так и не вырвался наружу. Хотя в темницы все было сделано с таким расчетом, чтобы даже мышиный чих не проскользнул мимо надзирательского уха.

Толстяк на всякий случай набросил на дверной замок свое личное охранное заклинание и перед тем как выйти на свежий воздух, еще раз проинструктировал начальника тюрьмы о том какие меры предосторожности тому стоит соблюдать при общении с новым заключенным.

Константин же устроившись, как мог, добросовестно проспал до самого обеда.

А когда ему принесли кувшин воды и политые кипятком очистки от картошки, то категорически отказался от приема пищи и послал закрепленного за ним надзирателя куда подальше.

«Шикарное» блюдо, тут же убрали, однако новой еды так и не принесли.

После несостоявшейся трапезы, да к тому же в полной темноте, капитану больше ничего не оставалось, как загрузить свой скучающий мозг яркими воспоминаниями из недавнего прошлого.

Это сразу же приглушило недовольное урчание в животе и настроило заключенного на позитивный лад.

Глава II. Запретный город

– Отдать швартовые! – решительно скомандовал Ярославцев, и муравьи одновременно распустили узлы на толстых канатах.

Аэростат, так до конца и, не поверив в обретенную им свободу, начал плавно и осторожно набирать высоту.

– Сто пятьдесят метров, полет нормальный! – испуганно пискнул Месс, запоздало, вспомнив о своих штурманских обязанностях.

Распластавшись, на дне пилотской кабины он, старательно скрывая страх, делал вид, что неотрывно наблюдает за показаниями приборов.

– Да брось ты эти железяки, и давай, высовывай свой нос наружу! – прощелкал на языке насекомых капитан.

Он намеренно отказаться от человеческой речи и в целях дальнейшего совершенствования своих лингвистических способностей, теперь общался с напарником только на этой, сложно произносимой мове.