Воевода Шеин

Михаил шёл из Кремля на Арбат к Елизару Вылузгину. Знал он от сына, что дьяк ушёл на покой, но по своему нраву покоя не ведал и помогал всем, кто нуждался в совете, в помощи. Однако дьяка Елизара дома не оказалось: уехал по делам в Серпухов, и Шеин отправился к Артемию Измайлову, благо он жил неподалёку от Елизара. Помнил Михаил, что у Артемия был нюх на хороших людей. Шеин понял это ещё в Пронске, а потом утвердился, действуя рядом с Артемием, когда били Болотникова. Артемий всё время кружил среди деловитых людей. При царе Василии Шуйском он служил во дворце дворецким. Он встречал татарских князей, которые со своими отрядами шли из Казани на помощь Василию Шуйскому. Вместе с князем Иваном Масальским он освобождал от поляков Москву с владимирским ополчением.

В царствование Михаила Фёдоровича Артемий Измайлов опять-таки был на виду. Он участвовал во всех придворных церемониях, принимал дипломатов, представлял царю послов Англии и Дании, Персии и Швеции. Он был третьим лицом после дьяков Посольского приказа при заключении Деулинского перемирия. А во время отъездов царя из стольного града Артемий всегда оставался вторым или третьим лицом при градоначальнике. Как ему было не знать людей, не научиться распознавать их склонности к добру или злу! И как было не вовлечь Измайлова в помощь Филарету! Ведь именно такие честные и трудолюбивые люди нужны были великому государю.

Размышляя над текущей дворцовой жизнью, перебирая имена и фамилии тех, кто служил правительнице Марфе, Михаил подумал, что надо искать преданных деловых людей среди тех, кого инокиня Марфа не подпускала к государственной службе. Повод не принимать таких людей в своё окружение у Марфы был. Её мздоимцы и корыстные сродники не могли бы ужиться с теми, кто жил по правде и чести.

Перебрал Михаил и тех, с кем воевал. Но получилось так, что он никого не мог вовлечь в мирские дела, потому как его побратимы не были людьми державного ранга. Вот только разве князя Игоря Горчакова можно было нацелить на государеву службу, а потом уж пусть сам пробивается, чтобы потом не укоряли: дескать, сродников тянет к державному кормилу. Не мог Шеин допустить, чтобы от одной корыстной цепи отпочковалась другая. Он даже родного сына не думал никуда пристраивать и всё-таки радовался за Ивана. Тот сам умел добываться успеха. Помогали ему в этом ум, трудолюбие и честность. Минувшим вечером он сказал отцу:

— Батюшка, я еду посланником в Данию. Вот как их речь осилю, так и отправлюсь.

   — Дерзай, сынок, позже послом будешь. Всё хлеб слаще, чем у воеводы.

Но, пока сотоварищи великого государя искали ему верных помощников, сам Филарет приступил к выполнению задуманных преобразований в державе. Начал он с того, что поговорил по душам со своей бывшей супругой Ксенией Шестовой, костромской дворянкой, и ласково уговорил её уйти от государственных дел. Он позвал её в свои палаты, приготовил угощение, усадил за стол и повёл тёплую беседу:

   — Ты, матушка Марфа, много порадела за Русь. Низкий тебе поклон за то, что подпирала своим плечом нашего сынка. Теперь же приспело время отдохнуть тебе. Вот в патриаршие палаты зову, будешь тут коротать время за молитвой, меня мудрым словом согревать. Ежели не хочешь, так в монастырь игуменьей иди. Вон в Новодевичьем вот-вот преставится матушка Ненила — встань на её место во благо обители святой.

Инокиня Марфа шла в палаты бывшего супруга, взвинчивая себя на «кулачный бой», думала, что придётся отбиваться от нападок великого государя. Но как тут станешь отбиваться, если он Христом Богом просит помочь ему, а не мешать в возрождении державы после Смуты! Погас огонь Марфы при первых же ласковых словах своего бывшего супруга, и дальше он говорил душевно, ни в чём её не виня:

   — Ты правила, как умела. Просто тебе не повезло, потому как помощники твои оказались отпетыми пройдохами. Им-то уж выпадает пострадать за неправедные дела.

   — Кому «им-то»? Назови их по имени, Федя.

   — Язык не поворачивается, но скажу: это наши с тобой сродники Салтыковы и иже с ними. Они, матушка, будто в прорву тянули Русь, к тому же рвали её волчьими зубами на куски. Да не переживай, голубушка, казни подвергать их не стану. У нас теперь в державе Ивашки Грозного нет. Отправим мы Салтыковых и ещё кое-кого в Устюг Великий. Эк славный град. Пусть там и зимуют.

Речь Филарета была спокойной, завораживающей. Сама Марфа почувствовала, что виновата перед Русью, что пришло время замаливать грехи, и согласилась без страдания отойти от государственных дел. Попросила лишь об одном:

   — Ты уж сыночка нашего не утруждай. Болезненный Мишенька.

   — Это верно. Да потяну я державу, потяну! Есть ещё силушка нерастраченная!

На радостях, что встреча с Марфой проходила без слёз и стенаний, Филарет уговорил бывшую супругу выпить с ним царской медовухи, и потом они вспоминали годы своей молодости, давнего супружества.