Воевода Шеин

— Когда язычники стали жестоко преследовать Ирину, она белым облаком была перенесена из Магедона в Эфес, где вскоре Господь открыл ей двери в Царство Небесное. И тогда Иринушка в сопровождении своего учителя и близких ей христиан ушла из города в горы и там скрылась в пещере, попросив своих спутников привалить к входу в пещеру огромный камень. Учитель увёл христиан от пещеры, а на четвёртый день прислал их в горы. Они отодвинули камень, но святой Ирины в пещере не было: она улетела в Царство Небесное.

Мария замолчала и посмотрела на сидящих за столом: довольны ли?

— Всё было так просто и так прекрасно в жизни святой Ирины, — сказал патриарх Филарет и погладил внучку по головке.

Это был праздник, и взрослые веселились вместе с именинницей. А когда женщины унесли малышку на полуденный сон, мужчины заговорили о том, что уже назревало в русской жизни. Острее, чем у других, озабоченность будущим державы проявлялась у патриарха Филарета. Очевидно, ему удавалось видеть подспудное течение событий. Филарет завёл разговор о предстоящей войне с Польшей:

— Ныне нам нельзя забывать, дети мои, что кончаются перемирные лета с Жигмондом. Он хотя и угасает, но придёт время нюхать порох, и он воспрянет.

Царю Михаилу война была ненавистна. Потому он просил Филарета:

— Ты, батюшка, почаще твори молебны во благо мира в державе.

— Каждый день, сын мой, просим в храмах Всевышнего о ниспослании державе мира и покоя. Так ведь и Сатана не дремлет. Он в свои трубы гласит. Потому наша мирская забота о сохранении покоя должна умножаться.

— Мы и так умножаем силы, — отозвался царь. — Вот пушки у Шеина хорошо отливаются, ядра. Зелье пороховое прирастает. Ты вот говоришь, что иноземные солдаты воюют хорошо, так найми, царской казны не пожалею.

Филарет попытался вспомнить, когда он говорил об иноземных солдатах, и не припомнил, подумал, что сыну хотелось, чтобы великий государь набирал в войско иноземцев. Что ж, позже он исполнил это желание; царя и нанял 3667 человек германской и шотландской пехоты. Ещё он с помощью иноземных полковников обучил европейскому строю 3330 человек московской пехоты. Эта пехота была оснащена по германскому образцу. Филарет по этому поводу съязвил однажды:

— Нам бы всем в иноземные камзолы рядиться, а тришкин кафтан нам уже не к лицу.

У пушек теперь в зарядах появились не только ядра, но и картечь. Это было сделано заботами Михаила Шеина и Анисима. Воробушкин отныне дневал и ночевал на пушечных дворах, хотя уже давно построил себе дом в Земляном городе, на Остоженке. Однажды великий государь пригласил к себе на трапезу вместе с Шеиным и Анисима. Когда сели за стол да выпили царской медовухи, спросил:

— Это ты, что ли, Анисим, от короля Жигмонда из полона убежал? Да ещё и Ванюшу Шеина прихватил.

— Я, светлейший. Так ведь Жигмонда легко было вокруг пальца обвести. Вот я и… — засмеялся Анисим.

И тут патриарх серьёзно и строго спросил:

— А Смоленск ты пошёл бы отвоёвывать у поляков — наш город? Неужто мы его так и оставим ляхам? Не потеряй Митька Шуйский тогда сорок тысяч рати, отстояли бы мы его. Анафему послал бы Митьке. Да что скажешь о покойном…

Анисим тоже стал строгим. Он был уже не тот Воробушкин, которому только бы смеяться. Он произнёс:

— Я пойду, святейший, воевать Смоленск, и рано или поздно, но мы вырвем наш город из рук ляхов. Не мы, так сыны наши это сделают.

— Спасибо тебе. Ты истинный россиянин и изрёк правду. — И Филарет обратился к Шеину: — Нам надо готовиться возвращать Смоленск.

— Я тоже так думаю, государь. Перемирные лета кончаются, — ответил Шеин.

А пока была мирная жизнь, Михаил Шеин год от года богател внучками и внуками. Сын Иван и его жена, городская дворянка из рода Зюзиных, племянница посла Зюзина, Антонина в первый же год супружества подарила деду внука. Назвали его Семёном. Говорили позже летописцы, что он стал отцом генералиссимуса Петровских времён Алексея Шеина. Вот куда взметнулась ветвь русских бояр Шеиных! А ведь прадеда, Михаила Шеина, потом казнили якобы за измену. И, кстати, было сказано, что потомки здраво разберутся в том, был Михаил Борисович Шеин изменником или всё-таки он герой отечества. Россияне склонятся к последнему. Не мог же великий государь и патриарх всея Руси ошибиться в Михаиле Шеине, зная его многие годы как преданного державе россиянина.

Незадолго до новой войны с Польшей заслуги Михаила Шеина перед Русью были отмечены царём Михаилом и великим государем Филаретом. Ему дали денежное жалованье из Костромской чети 500 рублей и, кроме того, пожаловали из дворцовых волостей большую волость — село Голенищево с присёлками и деревнями. Поместья и вотчины Михаила Шеина были освобождены от всяких сборов. Хотелось Михаилу Шеину побывать в новом поместье: ведь там было близко имение, которое подарил ему Борис Годунов, но не хватало времени у главы Пушкарского приказа на свои семейные дела. Неумолимо приближалось истечение срока Деулинского перемирия.