Воевода Шеин

— Мы теперь доподлинно знаем, кто есть самозванец. Это беглый чернец Чудова монастыря Гришка Отрепьев. В миру был Юрием. Сын бедного галицкого дворянина Богдана Отрепьева. Отец его, буйный характером, был убит в пьяной драке неким литвином. Стараниями матери Юрий научился читать Священное Писание, и его отвезли в Москву. Смышлёный от роду, Юшка был взят на службу к князю Фёдору Романову. Там Юшка начал воровать, и его прогнали со двора. Но его позвал к себе служить князь Димитрий Черкасский. Вскоре Юшка и у Черкасских проворовался и сбежал в монастырь, постригся. Мы установили, что Гришка служил в Суздале, в Спасо-Евфимьеве монастыре, потом в Галиче, в обители Иоанна Предтечи, и уже оттуда его позвали в кремлёвский Чудов монастырь, где он жил со своим дедом. По воле патриарха он начал переписывать церковные книги, и лучшего книжника в монастыре не было. Патриарх Иов посвятил чернеца в диаконы, и Григорий часто сопровождал Иова во дворец. Он услышал от вельмож имя царевича Димитрия, узнал всё, что с ним произошло, и дерзнул выдать себя за сына Ивана Грозного, якобы Провидением Божьим спасённого от смерти. Жажда объявить себя царевичем Димитрием возрастала, и он бежал из Чудова монастыря. Сказывают, в Киев.

С ним бежали чудовский священник Варлам и инок Михаил.

Долгие странствия по Польше привели Гришку к князю Адаму Вишневецкому. Надменный и легкомысленный князь поверил, когда Гришка назвал себя царевичем Димитрием, истинным сыном Ивана Грозного. Князь донёс новость о появлении царевича до короля Сигизмунда, и тот пожелал увидеть его у себя во дворце Вавель. Вишневецкий привёз Гришку из Брагина в Краков. — Борис Годунов замолчал, отпил из кубка сыты[22] и закончил всё так же спокойно: — Теперь вы, русские воеводы, знаете, каков перед нами враг. И помните главное: за Гришкой стоит вся Польша. С нею нам придётся биться в первую голову. Потому собирайтесь в поход, идите в Северскую землю, где обосновался Гришка. Побейте его и приведите в Москву, будем судить и казнить на Болоте за воровство.

В начале ноября 1604 года царское войско, разделённое на две рати, покинуло Москву. Первой вышла из стольного града рать во главе с князем Фёдором Шереметевым. Следом через два дня отправилась рать князя Василия Шуйского, в которой одним из полков командовал воевода Шеин. Из Брянска рать Василия Шуйского поспешила на выручку осаждённого войском Лжедимитрия Новгорода-Северского, где держал оборону воевода Пётр Басманов. У него под началом было всего пятьсот стрельцов. Подойдя к крепости, Лжедимитрий предложил Басманову сдаться, обещал ему «царские милости». Басманов отказался принять их, и началась осада крепости.

Узнав, что к Новгороду-Северскому подходит царская рать, самозванец выслал навстречу ей большой отряд казаков и полк поляков. На третий день произошла первая схватка царской рати и войска самозванца. Но силы оказались неравными. Конный полк Михаила Шеина сразу же начал теснить поляков к реке Десна. Они не выдержали натиска и побежали. Мост через Десну не устоял против нахлынувших на него поляком и рухнул, сотни их утонули в ледяной воде. Многие погибли в сече, и немало поляков сдались в плен.

Испугавшись своего первого поражения, Лжедимитрий снял осаду Новгорода-Северского и отступил в Комарницкую волость, укрепился в Севском остроге.

Рать Василия Шуйского двинулась к Севску. Впереди шёл полк Михаила Шеина. Чтобы хоть что-то узнать о противнике, Михаил послал Петра, Прохора и их бывалых охотников на поиск во главе с Никанором. Была полночь, когда одиннадцать лазутчиков Шеина вошли в небольшую рощу под Севском и затаились в ней. На рассвете Прохор забрался на высокий старый дуб и вскоре закричал:

— Никанор, там, в Севске, распахнулись ворота, и из них валом повалили воины! Все идут в нашу сторону!

Сотский Никанор, хотя и был тяжеловат, ловко забрался на дерево к Прохору и увидел, что, обтекая Севск, к ним движутся тысячи воинов. И пришла разгадка: Лжедимитрий отважился вступить с ратью Шуйского во встречную сечу. Понял Никанор, что этот отважный шаг может принести самозванцу удачу и, хотя выступило из Севска не больше пятнадцати тысяч, они могут смять в походе полки Шуйского и побить их.

— Давай, Прохор, быстро вниз! Уходить нужно. — Спустившись, словно уж, Никанор крикнул воинам: — По сёдлам, за мной!

Лазутчики помчались по роще, как только было можно, выскочили на её северную опушку и, скрытые от противника, пронеслись навстречу своей рати. Они преодолели версты три, когда увидели идущий впереди полк Шеина. Доскакав до него, Никанор доложил Шеину:

— Воевода, самозванец близко. Он вышел всем войском из Севска и идёт нам навстречу. Мы едва ускакали от его конницы.

Михаил недолго соображал, что ему делать, сказал Никанору:

— Скачи за селение Добрыничи. Там идёт главная рать. Пусть князь Шуйский встретит врага в Добрыничах. Мы же заманим его к селению. Предупреди об этом.

— Исполню, воевода, — ответил Никанор и, позвав с собой Петра, ускакал с ним навстречу Шуйскому.