Воевода Шеин

Вскоре вернулся к нему князь Горчаков и привёл смоленского дворянина Юрия Буланина. Ему было лет тридцать пять, сухощавый, волосы смоляные, лицо удлинённое, нос с горбинкой, глаза карие с малой раскосинкой. На русича вовсе не похож. Он свободно говорил по-польски, по-литовски. Познакомившись с Буланиным, Михаил сказал:

— Мы с князем Матвеем думаем взять тебя на службу. Готов ли ты послужить отечеству?

Михаил улыбнулся. Таких высоких слов он в себе не носил, а тут на тебе.

— Конечно, готов, — спокойно ответил Юрий.

— Вот и славно. Тогда послушай князя Матвея, что он велит.

— Дело вот в чём, Юрий. Поляки вновь чинят разбой, в Порецкую волость ворвались. Так ты поедешь к панам Гонсевскому и Сапеге и скажешь, чтобы усмирили своих панов. И повод у нас для этого есть. Гетманы Сапега и Гонсевский пишут нам, чтобы мы просили царя Василия Ивановича отпустить из плена польских послов, задержанных год с лишним назад. Скажешь гетманам, что мы готовы помочь польским послам выбраться из Москвы, однако не знаем ни одного имени. Пусть паны Гонсевский или Сапега дадут эти имена.

— А ежели и они не знают? — спросил Юрий.

— Вот это и важно для нас. Добейся, чтобы кто-то из гетманов отправил тебя в Краков узнать имена. Но главное в этой поездке будет для тебя иное. Должен ты выведать, готовятся ли поляки к войне против нас. И мы верим, что ты справишься с уроком.

— Я постараюсь сделать всё, что в моих силах. В случае чего поберегите моих матушку и жену с сыном.

— Мы не оставим их в беде, — ответил князь Матвей.

На другой день, получив от казны польские злотые, Юрий Буланин ушёл за рубеж русской земли. Это был первый посланник, а точнее — лазутчик Михаила Шеина и Матвея Горчакова. Потом их будет много.

Проводив Буланина, Шеин и Горчаков принялись осматривать крепостные стены, башни, рвы, мосты. Воевода Шеин счёл, что они должны знать, куда и сколько слать ратников, если враг надумает осадить крепость. Занятие это оказалось непростым. Нелегко было подсчитать, сколько потребуется воинов, если вдруг придётся оборонять все шесть с лишним вёрст крепостной стены и тридцать восемь башен. Такой силы в Смоленске не имелось, чтобы сразу выставить ратников на стены и башни: ведь к каждому участку стены, к каждой башне надо было приписать пушкарей, стрельцов, лучников. Нужно было призвать горожан и указать им место на крепостной стене. Но работа воеводы и князя прервалась по самому неожиданному поводу.

На седьмой день после отъезда Анисима с Яковом в Москву стременной вернулся в Смоленск. В полуденный час, прискакав в город, он версты две мчался вдоль крепостной стены и наконец нашёл воеводу.

— Михайло Борисыч! Встречай семеюшку! — закричал он, не сходя с коня.

— Вы с неба, что ли, свалились?! — удивился опешивший Михаил. — Я ждал вас недели через три. Ну и где же они?

— Так Усвятье давно проехали, уже близ города.

— Что же случилось в Москве, коль покинули её?

— Боярыня сама всё расскажет. А теперь поспешай их встретить.

Анисим догадался, что воевода и князь осматривают стены и башни без коней. Он спешился и подвёл Михаилу своего коня.

— Скачи, батюшка, до конюшни. А дальше мой и не побежит, — усмехнулся Анисим.

Михаил встретил вначале Якова. За ним следовала небольшая колымага с Марией и детьми, ещё двигались два крытых возка и две телеги со скарбом. Катили они полевой дорогой в версте от моста через Днепр. Михаил соскочил с коня, бросил повод Якову, подбежал к колымаге, на ходу нырнул в неё и оказался в объятиях жены и детей. Расцеловав Марию и Катю с Ваней, спросил:

— Ну что там случилось, родимая?

— Страсти Господни одни. Ежели бы не Сильвестр, не уехать бы нам из Москвы. Спасибо ему, нашему ангелу-хранителю.

— Ну поведай, как всё было! Ежели князь Черкасский, то я…

— Подожди, мой сокол. У нас ещё будет время посетовать и на князя Черкасского. Ты лучше расскажи, как тут без нас маешься?

— Маюсь, вот и послал за вами. Да всё опять же благодаря Сильвестру. — Глядя на Марию, на её бледное усталое лицо, Михаил подумал, что там, в Москве, ей пришлось тяжко и она скрывает что-то, может быть, стесняясь повзрослевшей Кати. — Он меня предупредил через Нефёда, что на вас охотились.

— Вот уж право, охотились! — призналась Мария.

Подъезжая к Смоленску, Михаил велел остановить лошадей.

— Выходите-ка все из колымаги. Вам надо посмотреть на город, где будете жить.

Все покинули экипаж. Мария и дети замерли от удивления. Город, построенный на кручах и холмах, словно бы возносился в небо.

— Благодать-то какая! И храм на самой высокой горе. Право же, с его звонницы можно увидеть Москву, — сказала повеселевшая Мария.

Уже ночью, в постели, когда супруги утолили свою жажду близости, Мария поведала Михаилу о том, что она перетерпела за последний месяц в Москве: