Вояж Проходимца

В золотистом облаке мелькнул человеческий силуэт, просто проявился на долю секунды, но на сетчатке моих глаз словно отпечатались контуры изящной, такой знакомой фигуры. Синеватые молнии истончились, исчезли совсем, оставив после себя веер слабых искр, золотистое сияние стало меркнуть, и я решился. Несколько мощных вздохов, чтобы прокачать легкие, слабое головокружение от гипервентиляции — и я, загребая изо всех сил руками и ногами, стал ввинчиваться в воду, борясь с тянущей меня наверх курткой. Когда я добрался к распластавшейся на дне темной фигуре, сияние, окутывавшее ее, практически исчезло, только крохотные искорки пробегали иногда по черным чешуйкам скафандра. Я ухватил девушку за талию, тут же получил легкий удар тока, отпрянул, вскрикнув от неожиданности. Крик самодовольными пузырями тут же устремился к поверхности, а я, переборов страх, снова ухватился за чешуйчатую талию, прижал левой рукой девушку к себе и, загребая правой и ногами, устремился к поверхности, страдая от боли в ушах и легких. Отяжеленный шебекчанкой, я всплывал дольше, чем в одиночку, так что у меня даже искорки замерцали в глазах, прежде чем голова прорвала водную поверхность и разинутый рот отправил в исстрадавшиеся легкие поток свежего влажного воздуха.

Боже мой, какое же это счастье — дышать!

Ками в скафандре весила немало, так что я лег на спину и, придерживая девушку за «подбородок» шлема, интенсивно погреб к берегу. Меня беспокоила неподвижность Ками, в голове метался страх, что она уже захлебнулась в своей чешуе и я буксирую труп. Причем по всем правилам спасения утопающих. Этот страх заставлял меня все больше напрягать силы, так что я в скорости изнемог и понял, что так и сам могу утонуть. Пришлось расслабиться и передохнуть несколько секунд, поле чего я захватил побольше воздуха и снова погреб к такому близкому, но такому недосягаемому берегу.

Когда мои ноги коснулись дна, я уже снова успел нахлебаться воды, и силы… нет они не были на исходе. Сил не было совсем.

На карачках (идти в колышущемся прибое на ослабевших ногах не получалось), буксируя за собой Ками, я выполз на песчано-галечный берег, словно древнегреческий герой, победивший очередную гидру и прихвативший чешуйчатый трофей с собой. Ну чтобы повесить на стену между головой Медузы Горгоны и шкурой Немейского льва, а то что-то место пустует. Непорядок.

К слову, о древнегреческих героях: я как-то совсем не испытывал победного подъема чувств и сладостного прикосновения лаврового венка. Скорее, я ощущал себя несчастным, которому пришлось своими руками вычистить Авгиевы конюшни. Причем без использования тяжелой и легкой уборочной техники.

Выхаркав остатки морской воды из многострадальных легких, я склонился над девушкой в бесплодных попытках снять с ее головы дурацкий черный шлем, который — я был в этом абсолютно уверен! — специально сопротивлялся мне, перед этим пропустив сквозь себя максимально возможное для утопления количество воды. Из принципиальной вредности.

Когда я, оцарапав все пальцы о черные чешуйки, отчаялся, так что готов был подобрать булыжник гальки покрупнее и колотить им о треклятый котелок, из глубины моей сущности исторгся наполненный мукой стон:

— Господи, да помоги же мне!

Шумел прибой. Мерзко кричали птицы.

В уголке памяти слабо шевельнулось воспоминание. Поерзало червячком и развернулось, подталкивая к действию.

Идиот! Забыл про «Кото-хи»!

Я расстегнул куртку, выпустив на волю целый водопад морской воды, и принялся лихорадочно гладить подкладку. Как оказалось, нужды в этом не было: потайные карманы и так были открыты, очевидно что-то сбилось в работе подкладки. Я вытащил из кармана ножны с «Кото-хи», выдернул из них молочно-белую рукоять и замер, пораженный новой мыслью.

А что, если мы с Ками все же попали на Сьельвиван, и вся эта свистопляска с ее скафандром, а также отказ подкладки моей куртки — все это из-за исчезновения электричества? И «Кото-хи», мой верный кинжал, столько раз спасавший мне и другим жизнь в сложных ситуациях, сейчас всего лишь украшенная металлическими вензельками рукоять из белого камня? Кто знает, по какому принципу работает это чудо забытых технологий…

Скафандр Ками слабо дернулся.

Я не стал более размышлять и нажал на металлический цветок, украшавший гарду «кинжала». Шипение вырастающего из рукояти льдисто-светящегося лезвия вызвало целую бурю адреналина в моей крови. Я тут же приставил «кинжал» к чешуйчатой шее скафандра, осторожно надавил, боясь вместе с чешуйками перехватить и нежное горло девушки. Никакого результата. Я сильнее надавил на десятисантиметровую рукоять «Кото-хи», затем еще сильнее, стараясь проткнуть острием непослушные чешуйки.