Вояж Проходимца

Маня явно нервничала: взбегала то на один край оврага, то на другой, тявкала тревожно, замирала, вглядываясь во что-то, что мы не могли видеть…

Я сначала подумал, что мне показалось… но нет: к шуму волочения брезента прибавился еще какой-то звук, что нарастал, усиливался, очевидно приближаясь. Чино, очевидно, тоже услышал его: охотник побледнел и потянул Луку к лодке, другой рукой закинув за плечо куль с пожитками, сделанный из одеяла.

— Это Largo, сеньоры! Это Largo! Нужно спешить!

Возле реки тащить брезент было неудобно — мешали крупные камни, — так что Шварц и Санёк столкнули лодку в воду, забрались в нее, а я стал перекидывать им стволы по одному. Подбежали Лука и Чино, зашвырнули свой груз в суденышко и стали помогать мне с оружием. Маня уже скакала по всей лодке, испуская что-то среднее между лаем и мяуканьем.

Странный звук нарастал, становясь все громче и громче. Чем-то он был похож на струю щебня, непрерывно падающую на твердую поверхность. Камни под ногами слегка начали вибрировать, словно по дну оврага бежало немаленькое стадо бизонов, хотя как они могли там поместиться?

— Быстрее, сеньоры, в лодку!

Чино уже не умолял — он кричал в панике. Лука было поднял свою винтовку, но Чино толкнул его к лодке:

— Сеньор, это не поможет!

Наконец все забрались в лодку. Чино, бредя по колено в воде, оттолкнул раскачивающееся суденышко от берега и перевалился через борт:

— Гребите, сеньоры!

Заостренных весел было только два. Лука кинул деревянный лепесток Саньку, расположившемуся ближе к носу, и штурман стал активно грести, помогая Чино отогнать лодку как можно дальше.

В это время поросль, окаймлявшая овраг, заколебалась, посыпались камни, комья земли, и из оврага, заполняя его ширину целиком, высунулась огромная тупая уродливая морда.

Санёк что-то заорал, взбивая пену веслом. Шварц сдавленно хрюкнул, схватил первую попавшуюся винтовку и стал активно грести прикладом. Я так поступить не мог: АК, висевший у меня на шее, имел складной приклад из металлических трубок, так что грести им было невозможно, хоть и очень захотелось…

Гигантское — метра три в поперечном сечении! — бурое, усыпанное какими-то шевелящимися отростками тело довольно быстро выползало из оврага. Чудовищный червь или гусеница — кто знает?! — поднял переднюю часть своего длинного цилиндрического тела, что продолжало выползать из оврага; посреди огромной морды открылась длинная щель, расширилась, выпуская наружу бахромчатые фиолетовые перепонки, длинные штыри, какие-то тонкие, словно хлысты, щупальца.

— Падайте, сеньоры!!!

Что-то ударило по моей голове — словно дубиной оглушили. Уши резанула дикая боль, мозг словно сплющился в блин посреди черепной коробки…

Я рухнул на дно лодки, сжимая голову ладонями. Даже легкие, казалось, завибрировали, задрожали, грозясь разорваться от напряжения. В глазах разом потемнело, и я застыл, скрученный пароксизмом боли, неспособный предпринять что-либо, даже просто пошевелиться…

Второй невидимый шквал обрушился на мое скорчившееся тело, сотрясая, выкручивая суставы. Кости заныли от убийственной амплитуды неизвестной вибрации. Впрочем, голове уже стало немного легче, если не считать красных и черных пятен перед глазами.

Сквозь пятна и круги я рассмотрел, как Лука, перебросив руку с веслом через борт, умудряется грести лежа, чтобы отвести лодку как можно дальше от неизвестного чудовища. Санёк, находящийся на носу лодки, даже встал на одно колено и греб, держа весло двумя руками. Его лицо было перекошено диким оскалом, глаза панически выпучены, но штурман продолжал грести, и я с невыразимым облегчением почувствовал, как мерзкая вибрация покидает мое тело, как отпускает сдавленную неведомыми тисками голову, как боль уходит из ушей, оставляя только тоненький писк…

Через полчаса лодка, направляемая рукой Чино, уже прошла несколько километров вниз по течению: бег реки был довольно бойким, и добавочно грести не требовалось. Чино настоял, чтобы ему быть рулевым, так как только он хорошо знает речной фарватер. Никто и не возражал: древесные стволы и мели делали наш путь довольно опасным, и стоило положиться на того, кто имеет опыт в плавании по местным рекам.

Шварц, отмывший свое лицо от крови (у него от воздействия бурой твари лопнули сосуды в носу), снова стал копаться в оружейных деталях, что-то бормоча себе под пострадавший нос. Вообще-то толстяк намеревался умыться забортной водой, но взглянул на пластырь, украшающий лоб Санька, и воспользовался водой из фляжки.

Сам штурман, побледневший и осунувшийся, притих, скорчившись под одеялом посреди лодки, — наступила реакция. Он отлично показал себя, выстояв, когда другие сдались перед звуковым ударом, но сейчас, очевидно, расплачивался за свою стойкость.

— С ним все будет в порядке? — тихонько спросил я у Луки, что сидел недалеко от меня.

— С Александром? Думаю, да. А с чего ему быть не в порядке?

— Ну он на ногах остался. Значит, ему могло достаться сильнее от звукового удара.

Лука тонко улыбнулся:

— А вы невнимательны, Алексей…

Я поморщился: