Войдя в раскрывшуюся дверь, или Исцеление на задворках

Дети подошли сразу. Павел Петрович объяснил необходимость поездки неотложными делами и попросил их быть послушными и слушаться маму, на что ему ответили.

– Папа, мы уже большие, не будь взрослым занудой.

– Но я ведь взрослый! – воскликнул Павел Петрович, на что Юля пропела в трубку:

– Тем более-е, – а Петя добавил, – удачного пути.

Через час, в восемнадцать часов две машины летели из города в сторону третьего филиала фирмы. Впереди – машина охраны, за ней машина, где находился сам Баздырев, начальник его охраны и, естественно, водитель. Они ехали долго в полном молчании, начальник охраны был внимательным человеком и видел, что с руководителем что-то не так, что его гложет какая-то мысль, поэтому молчал. Водитель же внимательно следил за дорогой.

Когда в начале двенадцатого ночи они въехали в городок, где располагался их филиал, Павел Петрович сказал:

– Давай искать гостиницу.

Начальник охраны не стал протестовать, и вскоре шесть человек приезжих вселились в небольшую, но уютную гостиницу на окраине города. Заняв свою комнату, Павел Петрович не лег спать, как он посоветовал сделать сопровождавшим его, а сел за стол, достал записную книжку и, сосредоточившись, начал планировать свою оставшуюся жизнь.

Ночь постепенно окутывала городок, на небо высыпали первые звезды, их россыпь увеличивалась с каждой пролетающей минутой, они смотрели вниз величественно и даже надменно, но сразу померкли, когда на небо неторопливо выплыла толстенькая Луна и начала свой вековечный путь, оглядывая порядок во вверенном ей пространстве.

К двум часам ночи план на полтора последних месяца жизни был составлен, делать здесь было больше нечего, и Баздырев решил возвращаться обратно. Он послал сообщение начальнику охраны, и через полчаса две машины направились в обратный путь. Через два часа от начала поездки Павел обратился к водителю:

– Витя, помнишь, мы как-то проезжали мимо старого строительного склада-ангара? Он должен быть справа от нас.

– Помню, Павел Петрович, до него еще минут сорок.

– Давай заедем, хочу посмотреть на него вблизи, скоро уже рассветет.

Дальше опять ехали молча. Действительно минут через сорок-пятьдесят они уже съезжали к ангару, который был вполне четко виден на фоне наступающего утра.

Выйдя из машины, Баздырев сразу заметил в правой стороне ангара новые раздвижные двери и понял, что кто-то уже облюбовал ангар для своих нужд, о чем и поведал начальнику охраны. Тот подошел к дверям, внимательно осмотрел их и, вернувшись к Павлу, сказал:

– Двери-то новые, а вот следов ни туда, ни оттуда не видно. Может только ремонт закончили? Не успели еще въехать?

Но в это самое мгновение над новой дверью полыхнула красным рекламная надпись: «АБСОЛЮТНОЕ ИСЦЕЛЕНИЕ. ОЧЕНЬ ДОРОГО, КРОМЕ ИСКЛЮЧЕНИЙ. ЕЖЕДНЕВНО. 5:00 – 6:00».

Стояночная площадка перед зданием ярко осветилась, автоматические двери призывно распахнулись, открывая пространство входного тамбура, и раздалось громогласное Мирей Матье «Pardonne-moi ce caprice d'enfant».

Нервы Павла Петровича от сочетания света и звука дрогнули, сдерживаемое напряжение рванулось наружу в виде дикого, совсем не присущего прежнему Павлу Петровичу, желания наподдать этому жулику, сидящему в старом строительном ангаре. Почему жулику? Почему сразу шарлатану? Да просто потому, что предлагаемое абсолютно, и это – действительно абсолютно— не могло быть правдой.

Он резко развернулся от машины и прошел в открывшиеся двери.

Павел вошел в ярко освещенное большое помещение, на вид совершенно пустое, только немного сбоку от входа стоял обычный стол, за столом сидел человек весьма невзрачного вида с седыми волосами и какими-то уплывающими от взора чертами лица. Этот незнакомец предложил:

– Садитесь, – и добавил, – доброе утро.

Павел Петрович подошел ближе к столу, но садиться не стал. Его несколько ошарашил и вид помещения и вид незнакомца в кресле за столом, гнев его сам собой испарился, и Баздырев как-то неловко проговорил:

– Я это… Мне бы…

Тут он понял, что у него нет никаких слов. При взгляде на простоту убранства помещения, седую голову незнакомца у него вдруг в груди начала вырастать надежда на правдивость слов рекламной надписи. Это было так нежданно, что Павел потерял дар речи. Молчание прервал незнакомец:

– Избавление от вашей болезни будет стоить сто миллионов.

– Вы знаете мою болезнь? Но откуда?

– Это совершенно неважно, вам нужно только сказать: «Я согласен», – и можно приступать.

– Но… такая… сумма… И какие гарантии, – вспомнил Баздырев слово из множества подписанных договоров.

–О, у вас будет целых две недели на апробацию, так сказать, вашего тела. Потом вы либо оплатите счет, либо восстановится status quo ante bellum.

– Я согласен, – произнес Павел Петрович, и тут же препровожден был за ширму, перекрывавшую значительную часть помещения. За ширмой располагался полукругом ряд кресел, похожих на автобусные, самолетные или стоматологические, в них можно было удобно лежать. Целитель предложил Павлу занять любое, и, когда тот расположился в кресле, произнес: «Спать!»

Но Павел смог расслышать только «Спа…» и провалился в сон.