Войдя в раскрывшуюся дверь, или Исцеление на задворках

Когда Инакову доложили о приходе посетителя, он был во всеоружии. Поздоровавшись с гостем, директор без всяких проволочек, самолично, усадив клиента за стол и приказав секретарю снабдить посетителя чаем, кофе и специально заказываемыми для особых клиентов коржиками, отправился оформлять документы. Через полчаса он вернулся с пластиковой кредитной карточкой и, улыбаясь, вручил ее просителю:

– Здесь вся заказанная вами сумма. Погашение кредита в первые три месяца не должно вас волновать, это все в моей власти, а там посмотрим.

Посетитель встал, наклонил голову в знак понимания и произнес:

– Спасибо. Разрешите личный вопрос?

– Спрашивайте.

– Скажите, за предъявленное вам доказательство готовы вы заплатить миллион рублей?

– Без вопросов, – было ответом.

– Тогда я откланиваюсь, надеюсь, что раньше, чем истекут три месяца, вы забудете о назойливом просителе.

Когда за клиентом закрылась дверь, Инаков сел за стол и подумал: «Вряд ли я забуду подарок, который всегда со мной».

Тем временем проситель-посетитель, имея на руках деньги, отправился не к Сергею Сергеевичу в строительный комбинат, памятуя о выдворении его вон, а в небольшую строительную контору «Стройпригор», с начальником которого, Игнатом Бородиновичем Чаевым, он предварительно договорился и даже вчера успел с ним вместе съездить к месту предполагаемых работ. Организация, которую возглавлял Чаев, была небольшой, но ответственной по отношению к заказчикам, в ней работали мастера своего дела, трудовые люди, которые всего лишь требовали за свою работу достойную плату, не задирая цены выше высокого потолка. Когда проситель все объяснил Игнату Бородиновичу: что ему хотелось бы сделать в старом ангаре, чем он будет заниматься, – тот все понял, только предупредил, что верит честному слову просителя, но отсрочки более двух недель допустить не может: грех обижать и злить работающих людей. Сразу же были направлены к ангару несколько человек для определения объема работ, составления четкого плана их проведения, уточнения окончательной стоимости заказа. Надо заметить, что задержек оплаты работ в организации Чаева не бывало, может, потому, что сам вид руководителя, плотного и коренастого, сильного и широкоплечего, как мощный матерый дуб, внушал почтение. Лицо у Чаева было широким и некрасивым, словно вырезанным из того самого дуба, но улыбка часто озаряла это лицо, глаза светились внутренним светом и такой веселостью, что было понятно, что Игнат Бородинович не просто добрый, но, скорее всего, и смешливый человек. Правда, проситель этого не проверял.

Итак, после получения кредитных денег проситель отправился к Чаеву, перечислил на счет организации необходимый аванс, и работа по реорганизации арендованного ангара началась.

Глава 2

За широким офисным столом в большом кабинете сидел довольно молодой человек в состоянии то ли глубокой задумчивости, то ли прострации. Тому была весьма веская причина.

Павел Петрович Баздырев слыл удачливым человеком. По самым общим подсчетам, по мнению людей, знавших его, у него было все: интересная работа, которая вылилась в успешный строительно-дизайнерский бизнес, который он и возглавлял, солидные (не мелочь в кармане) деньги, позволявшие ни в чем не отказывать и ему, и его семейству, и его многочисленным родичам, квартиры, дома, машины, но, самое главное, чем он особенно дорожил – это его семья и его несокрушимое здоровье. Повторимся, у него было все… до сегодняшнего дня.

Он родился в столице, учился в столице, окончил строительный институт. Начав работать в фирме любимой (действительно любимой – это не фигура речи) единственной тетушки, как единственный наследник после ее внезапной смерти унаследовал фирму и возглавлял ее уже десять лет, существенно реорганизовав и расширив. Правду сказать, Павел был трудоголиком: его интересы ограничивались работой без перерыва и семьей. Он не охоч был до шумных пикников, охоты, рыбалки, широких банных упражнений, не любил и путешествий. Бывают такие люди. Женился он по большой (как он считал, взаимной) любви, и прижили они двух деток-погодков, Юлечку и Петрушку – так они их величали в семье. Теперь Юле было двенадцать, а Петру одиннадцать лет. Жена Павла, Алина, работала в школе учителем иностранных языков, благодаря ее стараниям дети прилично говорили на русском, английском и французском.

Жили они в большом, построенном по проекту самого Баздырева, загородном доме, завтракали и ужинали всенепременно дома, а обеды получались по-разному: Алина – в стенах колледжа, дети – дома, а Павел забегал в приличную столовую, к которой привык со студенческих времен. Он не любил изысков, сверкающих золотом и серебром столовых приборов, ресторанных ожиданий, – он был неприхотлив. Хотя денежки у него водились и, надо сказать, деньги немалые. В доме у Баздыревых жили и работали помощники по хозяйству. Ни сам Павел, ни Алина никогда не называли этих работников прислугой-обслугой. Относились к ним по-доброму и с участием. Бывают такие отношения, бывают. Во всяком случае, должны бывать.