Войку, сын Тудора

И сказала мужу дама:
«Господин мой, этот пояс,
Целомудрия хранитель,
Вас молю, замкните смело!
Пусть на мне, супруге вашей,
Он пребудет неизменно
До поры, когда с победой
Из похода вы вернетесь!»

Удивился храбрый Роберт,

Смехом громким засмеялся:
«О Клотильда дорогая,
Как помыслить мне такое!
Оковать веригой жесткой
Ваше сладостное тело,
Нежный стан замкнуть кольчугой,
Словно грубого норманна!»

Отвечала скромно дама:

«О мессир, отважный рыцарь!
Вы отправитесь сражаться
За господен гроб священный.
Я ж в гнезде останусь нашем,
Сберегая честь супруга.
Избегу ли злобных толков
Без такого талисмана?

На шампаньскую округу

Поглядите с башни стражи!
По всему простору графства
На войну идут сеньеры.
И во всех дворцах и замках
Целомудрия зерцала —
Пояса из крепкой стали —
Надевают их супруги.

От венчанной королевы

До жены барона скромной
Замыкают сталью лоно,
Ключ мужьям навек вручая.
Если я не повинуюсь
Повеленьям этим света,
Чем сумею оправдаться
Пред судом его суровым?»

Обнял нежную подругу

Славный Роберт, с поцелуем
На ее прекрасном стане
Пояс верности защелкнул,
Золотой повесил ключик
С образком Марии рядом
И ушел в поход великий
С рыцарством Луи Святого.

Лоран-менестрель опять замолчал, перебирая струны, думая, может быть, о чем-то своем, очень схожем с тем, о чем он пел. Молчали и остальные, вспоминая тех, кто остался хранить их собственные очаги, может быть, уже разоренные и поруганные. Только храбрый пан Велимир, нигде не обременявший сердце долгой привязанностью, нетерпеливо ожидал продолжения баллады о рыцаре Роберте и верной Клотильде.

— Тебе, вижу, самое время глотнуть тигечского, сынок. — Высокородный польский рыцарь своею рукой налил и поднес молодому певцу полную чару, которую тот принял с почтительным поклоном. — И не томи душу, продолжай, хотя я, ей-богу, уже догадываюсь, что было дальше!

Юноша отпил вина, приложил к губам платок и снова запел:

В голубой дали затихли
Трубы войска крестоносцев.
К знатной даме с нежной лаской
Подошла сестра родная
И спросила: «Что же будет
С Лионором, вашим пажем?
Как преграду роковую
Бедный юноша осилит?»

Отвечала так Клотильда,

Улыбаясь, юной деве,
«В каждой трудности, сестрица,
Женский ум увидит выход.
Если золото с собою
Славный муж увез беспечно,
У жены для Лионора
Серебро взамен осталось.»

Ключик самый драгоценный —

Золотой — в руках супруга.
Милый друг, коль любит, должен
Быть серебряным доволен.
И права троих святые
Соблюдаются достойно
И красавица в согласье
С миром, совестью и богом.

Последние звуки виолы сладкогласого Лорана потонули в грохоте новых ядер, кстати, напомнивших собравшимся, что они не в веселом и благополучном замке прекрасной Франции, чей король мог позволить себе роскошь отправиться за море воевать, а в осажденной молдавской крепости, посреди выжженной солнцем и огнем долины. Давно привыкших к обстрелам защитников Сучавы, однако, это не потревожило. Воины снова выпили в тишине. Среди них не было стариков; старцев и в мирные дни было мало в Сучаве и всей Земле Молдавской, редкие мужи доживали до преклонных лет. А потому у каждого оставалась где-то любимая; игривая баллада беспечного потомка альбигойцев мало у кого вызвала здесь веселье, скорее — думы о том, что есть жизнь, что есть любовь и смерть.

Никто и не пытался предаться вслух размышлениям об услышанном.

Пан Велимир Бучацкий в своей манере постарался разрядить сгущавшееся молчание.