Воин

Так что именно Бернхард и Анспач объединили свои усилия в работе с целительницами. Вспомнив Фолконера, они заявили, что не станут общаться с больными. Приняв их нежелание как весьма естественное, настоятельница направила женщин к военным целительницам, работавшим исключительно с ранеными. Этот шаг оказался неожиданно выгодным. Путешествуя к своим подопечным, они наблюдали за всем окружающим, сравнивая и запоминая детали. Ухаживая за пострадавшими, женщины одновременно собирали информацию. К тому моменту, как снега окончательно сошли на нет и поля запестрели ярко-желтыми нарциссами, они разузнали обо всех путях бегства на юг и север, создав вдобавок настоящее досье на каждую дворянскую семью в королевстве.

Леклерк, подобно Картер, тоже изменился. С тех пор как его подъемник получил признание, его приблизил к себе один из генералов Алтанара, интересующийся осадными машинами. Леклерка понесло, и его рассказ об осадных башнях с набросками и математическими расчетами нагрузок напугал бедного генерала до онемения. Любая математика сложнее деления могла относиться только к гигантам, а значит, несла в себе зло. Увидев у Леклерка каббалистические «х» и «у», седеющий вояка отскочил назад, обеими руками осеняя себя Двойными Знаками, чтобы отвести колдовство. Луису еле удалось убедить его, что это просто старые слова из его родного языка и нечего тут бояться. Генерал ушел, что-то бормоча себе под нос, а Леклерк сорок восемь часов сиднем просидел на своем стуле с прямой спинкой, направив автомат на дверь, с твердым желанием разнести на куски пару-другую королевских блюстителей истины, если они заявятся.

Когда эта угроза так и не реализовалась, Луис попросил Конвея устроить его на дворцовую ферму. Алтанар так боялся отравителей, что основал при своем дворце ферму, на которой выращивали практически все необходимые овощи и разводили домашних животных. Кроме того, там был большой конный завод. Просьбу Леклерка удовлетворили. Тот погрузился в работу с присущей ему энергией, и через неделю уже наблюдал за постройкой большого курятника. Он признался Мэтью, что собирается улучшить местную породу с помощью селекционного отбора, а заодно покажет местным, как делать удобрения из помета.

Конвей однажды навестил его. Люди, работавшие там, явно любили Леклерка, хотя их несколько смущала его увлеченность навозом. Он продемонстрировал Конвею свой бак для производства метана с гордостью торговца драгоценностями.

Но самое большое потрясение ждало Конвея в комнате, которую Леклерк называл своим «кабинетом». Мэтью не удивило, что раньше тут было стойло. Теперь, вырезав в одной стене окно, вдоль нее поставили длинный рабочий стол, а другую стену закрыли полками. Щели в центре помещения как раз хватало человеку, чтобы ходить из стороны в сторону. Стол был уставлен кувшинами всех форм и размеров. Кроме того, там была большая ступка с пестиком и грубые весы. Луис, расположившись у дальней стены прямо под окном, улыбался, словно ребенок, узнавший секрет. Конвею в конце концов пришлось спросить, что же он должен увидеть.

Леклерк пал духом.

— Ты не замечаешь? Ты не чувствуешь этого запаха?

Конвей мягко произнес:

— С тех пор как попал сюда, я не чувствую вообще никакого запаха, кроме одного. Должен сказать тебе, Луис, он меня не интригует.

Рассмеявшись, Леклерк сказал:

— Да я не про это. Смотри! — Он поднял мешок с полки. — Они используют это все время. Для удобрения. Для лечения лошадей. Для окуривания яблок перед тем, как сушить.

Удивленный Конвей заглянул в мешок.

— Сера? — В своем голосе он услышал нотки сомнения в здравости ума Леклерка.

Тот еще пуще развеселился.

— Ты, наверное, не хочешь его замечать, не так ли? — Положив руки Мэтью на плечи, он заставил того войти в большой амбар. — Посмотри на стены — внизу, где они сделаны из камня. Разве ты не видишь этот порошок?

Конвей попробовал угадать.

— Ты имеешь в виду эту белую дрянь? Вроде соли?

— Со-о-ли!.. — презрение сочилось из этого слова. — Неужели тебя не учили ничему, кроме плотности движения и светофоров?! Эта «белая дрянь» нечто иное, как селитра, Мэтт. Селитра, или нитрат калия. Помнишь, я показывал тебе угольные печи? Помнишь серу? А теперь нитрат калия. Ни о чем не напоминает?

— О, Боже!.. — выдохнул Конвей. — Черный порох. Ты работаешь над порохом?!

Леклерк практически вбежал в свой кабинет, не оставив Мэтту ничего иного, кроме как последовать за собой. Он продемонстрировал кувшины с белым порошком, потом горшки с черным зернистым веществом.

— Белый налет около выгребных ям — это тот же нитрат калия. У меня теперь весьма неплохой запас, но я никак не могу подобрать правильную комбинацию, — возбужденно затараторил Луис, постукивая по одному из горшков на столе, что заставило Конвея инстинктивно съежиться. — Это хороший уголь. Ивовый. Они, кажется, говорили, что это самый лучший. А эта сера прибыла прямо с Отца Снегов, она чище утренней росы.

Во время разговора он отсыпал понемногу из каждого кувшина в отдельный горшок, помешивая его содержимое палочкой. Конвей схватил его за руку.