Воин

Оказавшись внутри, мужчины уложили Сайлу на подушки. От их грубоватой заботливости она невольно улыбнулась, с трудом справляясь с внезапно подступившими слезами. Она попросила хлеба и молока, и Клас тут же вскочил, чтобы подать ей кувшин, кружку и целый каравай. Он прихватил и флягу с медом.

Жуя хлеб и запивая молоком, Сайла рассказала им, что случилось. Когда она спросила, почему они решили навестить заболевшую, Кол просто ответил:

— По нескольким причинам. — Она решила, что лучше не настаивать, и Клас поддержал ее в этом, предложив немного отдохнуть.

Он повернулся к Гэну.

— Ты не передумал?

— Нет. — Его лицо исказилось от боли. — Выбора нет. Мы должны бежать.

— Принять позор? Оставить племя, когда оно больше всего в нас нуждается?

Это прозвучало возмущенно, но по тому, как Клас резко наклонился, слегка повернув голову, Сайла видела, что он мучительно пытается оправдать их решение, и готова была поклясться, что он не сможет этого сделать. Но тут все ее стройные логичные рассуждения рухнули, Сайла даже спросила себя, а знала ли она вообще этих людей? Клас изучающе посмотрел на Кола, который явно был согласен с Гэном. Потом он снова взглянул на Гэна, и Сайла увидела в его глазах смирение и, что ошеломило ее, какую-то беспомощную ярость.

Гэн упрямо ответил:

— Мы могли бы убить часть друзей Ликата и Бея, возможно, даже их самих. Но это не докажет, что не мы отравили оружие. В конце концов нас прикончат, и люди скажут, что смерть подтвердила нашу вину. К тому же многие поверят нам и бесцельно погибнут, сражаясь на нашей стороне. Единственный шанс доказать нашу невиновность — остаться в живых. Если наше отсутствие пойдет племени во вред — это будет платой за ошибку.

Сайла не сводила глаз с Кола. Он почувствовал явное облегчение и открыто улыбнулся. Это поразило ее, и тут она наконец поняла — Гэн все еще не знал о пророчестве его матери. Кол не говорил ему об этом, опасаясь, что может повлиять на его выбор. Отец знал, что его смерть — часть предсказанного возвышения сына, и настолько верил в судьбу Гэна, что не хотел хоть как-то влиять на его решение.

Или принять его любовь.

Сайла ненавидела Кола за его твердость, делавшую ее соучастницей.

Девушка с трудом приподнялась. Клас наклонился, чтобы помочь, но она улыбнулась и, покачав головой, спросила:

— Когда люди начнут собираться к погребальному костру?

Кол поглядел на водяные часы.

— Примерно через четыре часа. Не волнуйся, мы уже все приготовили. У нас есть носилки для тебя, если ты слишком слаба, чтобы ехать верхом.

— Нила должна уйти с нами.

Кол взглянул на нее с нескрываемым удивлением.

— Почему? — спросил Гэн.

Сайла рассказала им об услышанном от Ликата, добавив:

— Вы не знаете, что это такое — быть чьей-то собственностью. Я ее здесь не оставлю.

Гэн провел пальцем по губам, раздумывая.

— Это — ее дом, ее племя. Может быть, она не захочет уйти. В конце концов, мы сами не знаем, куда направляемся.

Больная, измученная Сайла знала, что у нее нет сил для спора. Она пожала плечами.

— Как Нила решит, так тому и быть. Если она остается, то и мне придется.

— Остаться? Здесь? — Голос Класа был полон недоумения. — Я тебе не позволю!

Сайла улыбнулась.

— Будет, как я сказала, Клас. Тебе никогда этого не понять. Когда не позволяют. — Он не понял и в напряжении стиснул челюсти. Сайла прикоснулась к его руке. — Мне нужно попасть в ее шатер. Пожалуйста.

— Сумасшедшая. Ты же едва можешь идти, — пробормотал он, уступая.

— А что, если она поднимет тревогу? — спросил Гэн.

— Не поднимет.

Состроив гримасу, Гэн подошел к другу.

— Я пойду с тобой.

Сайле еще приходилось бороться с действием яда, и потому их путешествие в шатер Яна было похоже на ночной кошмар. Она уже немного окрепла и могла держаться самостоятельно, но ноги были как деревянные, и мысли путались. То ей казалось, что она разговаривает с настоятельницей, то была уверена, что Ланта снова держит ее за руку и видит ее мысли насквозь. Она выскользнула из этих воспоминаний с ощущением падения и обнаружила, что действительно споткнулась и ее удержала на ногах лишь крепкая рука Класа.

Гэн оставил их ждать в густой тени, а сам пополз к шатру. Нила, он знал, спала рядом с больным Беем. Хоть бы они ее куда-нибудь не отправили. Хоть бы она не закричала.

Гэн полз, пока слабый свет, проходящий через стену шатра, не отвлек его внимание от пульсирующей боли в раненом плече. Он достал короткий меч и осторожно прорезал узкое отверстие, только чтобы проползти. Обернув лезвие курткой, он ткнул его в щель — ответа не последовало, и Гэн проскользнул внутрь.

Аромат, разлитый в комнате, — смесь цветов и специй, подсказал ему, что он не ошибся. Нила была здесь. В слабом свете он увидел ее, лежащую на кровати. Нила свернулась калачиком и казалась настолько маленький, что сначала Гэн не поверил своим глазам.

Приблизившись к девушке, он убрал волосы, упавшие ей на лицо. В тусклом свете они были похожи на туман. Он любовался ими, поправляя пряди на ее щеке, и пропустил момент ее пробуждения.