Воин

Один из даков, с длинной бородой и большой секирой направился к Меде. Сашка скорее почувствовал, чем увидел. Дак занес топор и хотел срубить голову царевне. Такого не ожидал никто. Старец, которому лет восемьдесят, решил, что женщина нарушившая обычай заслуживает только смерти. Он может, и не признал в девушке дочь царя, а может, и признал, решив, что вершить суд его право. Сашка в одно мгновение перехватил свободной рукой топор и с головы ударил того в нос. Старик свалился на землю и по-тихому застонал. Адиоциний бросился к Меде, за ним устремились сотни Децебала. Родичи старика увидели, что враги обижают старейшину и тоже бросились на подмогу. Жрец смотрел на то, что происходит, и не знал что делать. Он кричал, но его некогда сильный голос не слушался старика и звучал как предсмертный всхлип. Еще мгновение и праздник закончится страшной сечей, в которой неизвестно кто победит. Дружинники Децебала опытны, но врагов раза в четыре больше. Если Адиоциний убьет старика, то все встанут против него. Сашка этого не знал, не убил просто, потому что мог не убивать. Нет смысла в смерти человека, который и так уже прожил свою жизнь. А вот сын царя хотел прикончить, того, кто поднял руку на Меду. Только царевна не дала убить старика, перехватила Адиоциния. Сашка воспользовался суматохой, сбил с ног стражника Заргуна и пошел вперед. Да только парочку все равно придется прибить. Ну, ничего это их выбор.

Астра смотрела за тем, что происходит. Со столба было видно намного лучше. Все поле шумело, еще секунда и это будет уже не остановить, все погибнут и ее Александр тоже. Он храбр, ради нее, простой рабыни готов сражаться до конца. Но она не даст ему умереть. Не сегодня! Астре страшно, но воля сильнее. Девушка встретилась взглядом с Александром, он рвался к ней. Астра прошептала, последнее, что хотела сказать. Александр не услышал, но понял по губам: береги Изиду и не вини себя.

- Эй, воин, я здесь! Веди меня к своему богу, или он заберет твой народ, - выкрикнула жертва своему палачу.

Парень стоял с завязанными глазами, но он был воином и слышал, что происходит вокруг. Только бог может остановить этот хаос. И парень метнул копье. Сталь вошла в грудь молодой девушки и остановилась. Все замерло, люди ругались, но уже не зло. Небеса насытились кровью и приняли жертв, но Александр увидел другое. Он увидел конец, все вокруг сожжено, Сармизегентуза пала, повсюду тела убитых воинов, женщин, детей. А этот жрец лежит в земле под надгробной плитой и в его груди рана. И Александр вспомнил, кто ее нанес и когда нанесет. Но это будет позже, не сейчас. Судьба настигнет каждого!

Наконец громогласный голос Децебала заставил всех замолчать. Люди вновь образовали круг, но на этот раз все встали не по важности, а по тому за кого они собирались сражаться. Вот оно единство Дакии! Царь всего лишь старший среди равных, ничем не лучше средневековой Европы. Сашка и Меда остались в кругу, а за ними выстроились дружины Децебала и его союзников. Билис и его родичи тоже стояли за Александром, старик чувствовал себя виноватым. Меза, Рахнар и Мед заняли места в первых рядах, держа наготове оружие.

- Моя дочь нарушила обычай, но я царь и старший над всеми. Право суда принадлежит мне, и каждый, кто захочет нарушить мое слово, отведает железа! Меда заплатит вергель храму, столько, сколько скажет жрец! Братская кровь не пролилась, обряд исполнен, жертва принесена...

Все молчали. Может, старейшинам и было что сказать, но каждый понимал, что царь сказал свое слово и не стоит ему перечить. Пусть так и будет, кровь, и правда не пролилась. Пусть будет так! А вот жрец уже пришел в себя. Старший чужеземец не напал, но зато у Заргуна был младший. Так что бог все равно получит свой дар. Александр же стоял в круге и смотрел на окружающих его людей. Что он чувствовал? Ему было жаль самого себя, он что-то потерял, но не знал что.

- Жрец, я тоже хочу кое-что сказать! - слова Орлова разнеслись над капищем как приговор.

Децебал поморщился. Чужак и так сделал больше, чем мог, чтобы разрушить единство даков. Что он еще хочет?

- Сегодня, жрец, ты обидел своего бога, ты послал к нему жалкого раба. Неужели, во всей Дакии не нашлось более достойного посланника? Ты жалок жрец, Залмоксис больше тебя не слышит, бог тебя покинул. Не пройдет и зимы, как тебя не станет, и ты переродишься в жалкого навозного жука, потому что только так тебя отблагодарит твой бог! А ты купец, - Александр обернулся к даку, - умрешь завтра, на рассвете. Слишком хорошее время смерти для такого ничтожества как ты.

Слова Александра настигли всех, они звучали не хуже чем буйная языческая песня жреца. Каждый почувствовал, что случилось. Жрец отдал богу рабыню, накликав беду на все племя. Ради собственной пользы презрел свой народ и великого Залмоксиса. Бог больше не с нами! Это чувствовали все, от самого Заргуна, до молодого Мёда. Александр бросил пронзительный взгляд на жреца и пошел прочь с кровавого капища.

*****