Воин Доброй Удачи

Старик без промедления захромал к ней. Магические слова зазвучали в окружающем воздухе. Белое пламя полилось из его морщинистого рта и глаз, что сделало его похожим на древнего младенца, сгладив его лицо. Вокруг них встали чары защиты.

Ближе всех подбежавшие инчаусти перешли на быстрый шаг, но мечей не опустили.

– То, чему вы стали свидетелями, работа нашего Священного аспект-императора! – воскликнула она голосом, которому придавало силу крайнее ее изнеможение. Никаких нервов уже не осталось.

Ей было известно, как она выглядит: оборванная, неприбранная, в крови, с голубоватыми языками пламени вокруг. Невзирая на это, она вела себя так, будто стояла в полном императорском облачении, понимая, что несоответствие между видом и поведением будет навевать ассоциации со священными книгами.

– Имя Майтанета будет вычеркнуто изо всех свитков и сбито повсюду с камня! – воскликнула она в праведном гневе. – Ибо он не кто иной, как предатель!

Она сделает то, что поставил ее делать муж.

– Расстояние от восхищения, которое вы некогда испытывали, до презрения, которое вы чувствуете сейчас, есть мера его преступления.

Надо всех усмирить.

– Он! – яростно кричит Эсменет, тыкая в сторону истекающей кровью горки ткани под золотым полукружьем идолов. – Анасуримбор Майтанет! Он восстал против своего священного брата! Он убил нашего… – Правдивость последнего утверждения перехватывает горло. – Сына нашего Святого Пророка!

Сановники шрайи и Дворца поражены, толпа магов и аристократов, оказавшихся здесь по воле судьбы. Позади них инчаусти продолжают сосредотачиваться, позвякивая доспехами. Оттуда доносятся возгласы и переговоры шепотом.

Один из капитанов выступает вперед и воинственно начинает:

– Кто го…

– Анасуримбор Келлхус! – кричит она в ответ, не дав договорить. – Наш Священный аспект-император! – Видно, что пример первого отважившегося задать вопрос, заразителен, другие тоже зашевелились. – Кому, по-вашему, он посылает свои святые Сновидения?

Хотя она их и не чувствует, зато точно знает, что у инчаусти есть Хоры…

Необходимо нанести удар, чтобы отбить у них желание драться. Лишь в этом была ее надежда.

– Подумайте. – Голос ее поднимается почти до визга. – Кому бы еще удалось сразить шрайю Тысячи Храмов с такой легкостью? С! Такой! Легкостью!

Это должно было заставить их усомниться…

– На колени! – кричит она, как если бы она действительно призвала своего священного супруга. – На колени!

Потому что действовать и быть – одно и то же для Людей.

У нее не было выбора. Необходимо было самой направлять события. Оставались ли хоть какие-нибудь шансы у ее наемного убийцы, будь он даже нариндаром, избежать поимки? В случае пленения он мог назвать ее имя. Она просто обязана повернуть дело как свершившееся правосудие, как скорую и решительную расправу, какой и ожидали бы от Анасуримбора Келлхуса. Наемного ассассина помилуют и будут чествовать как героя.

Как он и заслужил, поскольку исполнял волю своей императрицы.

Вот почему он оставался стоять над телом своей жертвы. И вот почему он выбрал именно этот момент, чтобы нанести удар.

Многие пали на колени сразу же, среди них и Финерса с неуловимой усмешкой на его подвижном и живом лице. Некоторые подхалимы забормотали мольбы, взывая к ней, стоявшей под золотыми идолами. Однако большая часть инчаусти продолжала стоять, питаемая возмущением и примером своих нерешительных собратьев.

– На колени! Ибо все, кто сейчас стоит, становятся на сторону презренного Голготтерата!

Она будет говорить что угодно. Приведет в действие тысячи казнящих мечей, если понадобится. И сожжет дотла Момемн, как, по словам менестрелей, поступила с Каритасалом…

Только чтобы свои дети остались целы!

– Ибо сама вечность зависит от вашего решения!

Последние из инчаусти прислушались, упали на колени и затем и ниц. Она наблюдала, как, подобно заразной болезни, распространяется среди них чудесное превращение, которое раздувает из веры безумие, как происходит трансформация катастрофы в божественное откровение. И все они в этот момент могли ощущать Его присутствие. От ее забрызганной кровью фигурки исходила Его сила. И поэтому через месяцы и годы, умирая, они мыслями будут возвращаться к этому моменту как к самому значительному, самому прекрасному моменту всей их жизни…

Когда они пали ниц перед Священной императрицей.

Полное ощущение небывалого триумфа заполнило ее существо, чрезмерной радости, выходящей за пределы ее тела, будто оставалась лишь она и склонившийся перед нею мир. Казалось, что достаточно взмаха ее рук, чтобы сама земля стала в них легким покрывалом. И она смотрела на дело своих рук с удовлетворением правительницы, упиваясь этим мгновением…

Но тут все кающиеся начали удивленно оглядываться в тревожном замешательстве.

Рокот толпы, ее хор, ее доказательство измены Майтанета, стал менее слышен, а затем стих совсем. Толпы народа удивительным образом замолкли…

На протяжении нескольких мгновений казалось, что вся Империя встала на колени перед нею.