Воин Доброй Удачи

Но на вечерних советах Каютаса никакого веселья не наблюдалось. Принц-империал всегда начинал собрания с того, что у него нет никаких вестей из дома, поэтому забрасывал всех вопросами. Он объяснял, что его встречи со своим Святым отцом слишком редки и кратки, чтобы позволить себе такие расспросы, особенно когда перед ними стоит такая тяжелая задача.

Поставка провизии оказалась под угрозой настолько, что рабам, сопровождавшим Поход, урезали паек, в котором они нуждались для восстановления сил, больше, чем вполовину. От недоедания стали заболевать гораздо больше; каждый день слегало по дюжине, иные сразу умирали или обреченно плелись позади всех, и участь их была предрешена.

Наличие рабов, как напоминал Каютас командующим, было не больше чем уступкой Святого отца аристократам. Скоро придется ими пожертвовать. Принц-империал призывал вспомнить события Первой Священной Войны и бесславную бойню проституток, обслуживающих армию.

– Наступят времена, когда каждому придется убить своего раба, – говорил он. – Каждому. Тот, кто не решится на такое, будет казнен вместо раба. Помните, братья: жестокость на войне – является преступлением лишь в отсутствие необходимости. Сострадание. Щедрость. Все это скоро станет грехом чрезмерности.

Не было нужды говорить очевидное, что такая необходимость может прижать их буквально через несколько дней, если только фуражирам не удастся найти способ снабжать армию большим количеством дичи. Даже пони и вьючный скот не могли прокормиться из-за засухи.

И как всегда, обсуждение возвращалось к причине их бедствий: Полчищу. Каютас допрашивал одного командира за другим, добиваясь наиболее разумных соображений на основе их наблюдений: тактики выманивания шранков для их истребления, а также насколько агрессивнее сделает их голод.

Не было сомнений в том, что принц-империал был осведомлен о натиске врага, о том, что шранки становятся все ожесточеннее и наглее. Он провел сравнение со снегом, который собирается на высоких горных кряжах, накапливаясь неделю за неделей, из сезона в сезон, до тех пор, пока нижние слои уже не могут выдержать верхних.

– И тогда шранки обрушатся на нас, – заявил Каютас. – А когда они это сделают, их не так-то легко будет усмирить, как сейчас. Они будут все прибывать и прибывать, пока вы не возопите в своих молитвах о передышке.

– Сколько их? – спросил король Хогрим.

В армии не было недостатка в имперских математиках, бледных, как колдуны, под своими зонтиками от солнца, которые ежедневно совершали вылазки с Анасуримбором Моэнгусом во главе.

– Больше, чем нас, мой друг. Гораздо больше.

Король Нарнол, до сих пор пребывающий в скорби по любимому сыну, использовал этот момент, чтобы высказать мнение, общее для их сословия: о том, что раскол Великого Похода – дурные вести.

– Нам нужно держаться вместе! – запротестовал он. – Плечом к плечу с нашими братьями! Если разделимся, нас поглотят и сокрушат одного за другим. А если Великий Поход встретит Полчище целиком…

– Мы не в состоянии прокормить себя, как они, – возразил принц-империал. – Мы везем вчетверо больше пропитания, чем может увезти один, и все-таки голодаем. Держаться вместе – значит вместе голодать.

Но, несмотря на доводы, Каютас видел, что слова Нарнола, подкрепленные аргументами, вселили серьезные опасения в сердца командующих.

– Верьте в моего отца, – с нажимом сказал он, – который предвидел и запланировал решение этих проблем. Подумайте о том, что пятьдесят наших рыцарей могут разбить многотысячную шайку! Шранки бьются, как одержимые, без всякого плана и согласованности. Вам нечего бояться за фланги, нужно только удержать позиции! Рубить и сечь!

Он указал на свою сестру, Анасуримбор Серву, Гранд-даму Сваяли, чья красота была магнитом для праздных глаз.

– И самое главное, вспомните своих учителей и представьте, какие силы они могут обрушить на наших врагов! Не бойтесь, братья!

И Лорды Великого Похода вышли с совета, бия себя в грудь с новым воодушевлением. До чего легко распалить кровожадность людей. Даже заброшенных за тысячу миль от дома.

Смотреть в ясное, яркое небо и чувствовать невидимую тьму.

Воины Великого Похода шли, покрытые пылью, немногим отличаясь от теней. Зная о тучах, собирающихся вдали, они вглядывались вперед, обдумывая то, что не видели. Тяжелее всего было вынести нависшую угрозу, неизбежность столкновения, которая терзала душу так же, как набитые мешки натирали плечи. Они окидывали взглядом проклятую даль Истиули, обсуждая витавшие слухи о загадочном противнике. Полчище. Спорили о количестве, обменивались предположениями, обсуждали давние битвы, канувшие в прошлое. Кто-то втянулся в игру, подсчитывая сотни столбов пыли, по которым можно было узнать кидрухильцев, также патрули конных рыцарей, выступающих перед ними. Они спорили на пайки, кому принадлежит какой плюмаж, и забава эта стала такой популярной, что некоторые отряды возвращались под приветствия тысяч глоток.