Воин из Киригуа

— А кто такая Иш-Чебель-Йаш? — нерешительно спросил Хун-Ахау.

Слабая улыбка показалась на губах царевны. Щеки ее немного порозовели.

— Ты еще узнаешь эту богиню, мой Хун, — тихо сказала она, — и когда-нибудь будешь молиться ей о самом дорогом тебе человеке.

Эк-Лоль тряхнула головой, как бы отгоняя ненужные мысли, и снова погрузилась в задумчивость. Затем она резко подняла голову.

— Ты получишь свободу, Хун, — повторила царевна первую свою фразу, и голос ее зазвучал совершенно по-иному: ни ласковости, ни смущения, ни нерешительности в нем уже не было слышно, — ты и твои друзья получат свободу и богатство. Но для этого надо…

Она секунду помедлила и тем же голосом закончила!

— Для этого надо убить только одного человека!

— Кто же он, владычица? — бесстрастно спросил Хун-Ахау.

— Мой брат, царевич Кантуль, — чуть слышно выдохнула царевна.

Снова наступило молчание. Хун-Ахау про себя недоумевал: почему убийство наследного царевича Тикаля могло освободить его и его друзей от рабства? Раб, поднявший руку на своего господина, наказывался смертью; что же должно ожидать рабов, прервавших жизнь наследника престола? Мучительнейшие пытки, которые палачи будут намеренно растягивать, пока в истерзанных телах еще тлеет искорка жизни! При чем здесь свобода?

— Я тебе верю, Хун, ты не можешь быть предателем, — взволнованным шепотом заговорила царевна, — поэтому я полностью доверяюсь тебе и скажу всю правду. Сделать тебя и твоих друзей свободными и богатыми людьми (она подчеркнула слово «богатыми») может только владыка Тикаля. Даже мой отец, нежно любящий меня, не сделает этого, как бы я ни просила его. Но здоровье нашего милосердного владыки плохо… — Голос царевны дрогнул. — Боги могут призвать его к себе на беседу в любой день, — продолжала она. — Тогда повелителем Тикаля станет ахау-ах-камха Кантуль. Разве он отпустит тебя на свободу, он, ненавидящий меня с детских лет? Наоборот, как только он придет к власти, у меня отнимут преданных мне людей: и тебя, и Цуля, и Иш-Кук. А мало ли ядов знает его верный прислужник Ах-Каок? Ты думаешь — случайно попала в мои покои ядовитая канти? Скоро, очень скоро похоронит свою сестру новый правитель Тикаля и будет лицемерно удивляться, почему молодая и полная сил девушка внезапно умерла. Рабство, вечное рабство для тебя, смерть для меня — вот что означает для нас воцарение Кантуля. Но почему должен стать правителем Тикаля именно он?

Побледневшее лицо Эк-Лоль почти вплотную приблизилось к лицу Хун-Ахау, сверкающие глаза впились в него.

— Я, царевна Эк-Лоль, из рода Челей, — первый ребенок властителя Тикаля и его единственная дочь от старшей жены. Почему трон ягуара в столице мира должен принадлежать ничтожному потомку батаба из Йашха? Разве на этом престоле не было уже женщин? Разве великая воительница Покоб-Иш-Балам была мужчиной? И разве ее главным советником не был юноша рабского рода? Стелы с ее именем уничтожены, храмы, посвященные ее памяти, перестроены, но память об этой могучей правительнице жива до сих пор. Я, только я должна быть повелительницей Тикаля, и тогда сбудутся все твои мечтания, верный мой Хун, а может быть, и большее. Этому мешает только одна сухая ветка от древнего могучего ствола — надо срубить ее! Убей Кантуля — клянусь тебе своей жизнью: ты получишь свободу для себя и всех, кого назовешь!

— Я убью его, как только ты прикажешь! — просто сказал Хун-Ахау.

Кровь хлынула в лицо девушки, глаза ее засияли еще ярче.

— Я не сомневалась в тебе! — воскликнула она. — Прими же от меня первый подарок. Им ты и убьешь нашего врага!

Царевна вынула из-за пазухи продолговатый, блеснувший и лунном свете предмет и вложила его в руки Хун-Ахау.

Это был длинный узкий топор из великолепно отшлифованного сине-зеленого полупрозрачного нефрита; он еще хранил тепло тела Эк-Лоль. Один конец его был заточен до остроты ножа. На одной стороне был выгравирован рисунок, изображавший маленьких толстых человечков с оскаленными мордами ягуара вместо лиц. Они сражались друг с другом. На другой — фигура божества, очевидно Йум-Кааша, из головы которого вырастал кукурузный початок.

— Это очень древняя и таинственная вещь, — сказала Эк-Лоль, — она была найдена далеко отсюда, около берега моря, и лесу. На небольшой полянке там находилось странное изваяние: огромная голова улыбающегося юноши. Топор был зарыт в яме, находившейся перед лицом изображения…

— Я знаю эту голову! — невольно воскликнул Хун-Ахау.

Царевна была удивлена.

— Разве ты бывал когда-нибудь в тех краях? — спросила она. — Ты же говорил, что ты родом из Ололтуна?

Юноша рассказал ей о скитаниях своего прапрадеда и о его встрече с потомком побежденных племенем «Больших голов». Во время рассказа в нем все больше и больше крепло убеждение, что такое совпадение не случайно и полученный им топор каким-то таинственным образом связан с ним и его судьбой.