Воин мрака

Для начала ему требовалось найти дорогу к Онежскому озеру. Откуда-то отсюда, из здешних краев, должен был начинаться торговый путь. Опытный торговец Любовод сказывал, от Студеного моря до Великого Новгорода можно добраться всего через один волок. Вот только как найти эту дорогу – не объяснил.

Четыре перехода – и далеко впереди, на самом берегу моря, показались характерные черные прямоугольники огромных русских изб.

«Ну, наконец-то! – встрепенулся Олег и прибавил ходу, мечтая о бане, борще и мягкой теплой постели.  – Слава богам, добрался!»

Вскоре он уже стоял на занесенной снегом центральной площади большой деревни из двух десятков домов, пяти постоялых дворов и нескольких лавок. Его окружали темные и тихие холодные дома, большая часть из которых не имела не то что труб – даже дымовых продыхов. То есть строители и не предполагали, что кто-то когда-то станет их отапливать.

«Проклятие! Об этом я не подумал…»

Торговый путь из северных морей на Русь имеет смысл только летом, когда обогнувшие Скандинавский полуостров ладьи идут сюда одна за одной, груженные чуть ли не по самые борта. Здешние меха и рыба тоже пользовались спросом – но не настолько большим, чтобы тропить ради них зимник. Нет груженых ладей – нет нужды в постоялых дворах для отдыха судовых ратей и корабельщиков, нет нужды в товарах для путников, нет нужды в бурлаках, амбалах, волочильщиках. Нет нужды в деревне.

– Та-ак… – ведун сбросил на снег заплечный мешок.  – Приехали, называется. Горячего ужина и теплой постели явно не предвидится.

Брошенная на зиму деревня предоставила ему только одну радость: в каждом постоялом дворе имелось по бане. Выбрав себе ту, которая поменьше, Олег хорошенько ее протопил, от души попарился, охлестываясь березовым и дубовым веником из местных запасов и время от времени ныряя в снежный сугроб за дверью, а потом, проветрив парилку, здесь же и выспался, в кои-то веки раздевшись догола и свободно раскинувшись на травяном тюфяке из предбанника.

Вот только никаких съестных припасов в брошенном на зиму поселении хозяева не оставили. Или хорошо спрятали – что для ведуна означало одно и то же. Поутру Олегу пришлось отправляться в путь голодным. Последний кусок лисятины Середин экономно разделил натрое, опасаясь, что новой добычей удастся разжиться не скоро.

Ловить рядом с человеческим жильем путник даже не пытался – обычно в таких местах вся дичь повыбита и шанс прокормиться есть только у опытного местного охотника.

На отдых и промысел Олег остановился лишь через два перехода, отвернув на версту от реки. Вечером он уже целенаправленно искал грибы, чтобы не ужинать похлебкой из снега. Боги не оставили ведуна своим покровительством – подарили несколько крупных боровичков и целый выводок мороженых сыроежек. Но с голодухи они тоже сошли за деликатес.

Только на грибах Середин и продержался четыре дня, пока петли не заловили крупного оленя с обломанным рогом.

Между тем солнце припекало все жарче и жарче, сугробы заметно проседали, темнея и заостряясь короткими сосульками с южной стороны, а кое-где, на взгорках и вокруг одиноких деревьев, начали появляться проталины. Все это означало, что еще седмица-другая – и снег сойдет, лед растрескается и покатится вниз по рекам и все путники бескрайней Руси опять окажутся отрезанными там, где их застанет распутица.

Олень, можно сказать, спас ведуна, позволив добраться до Выгозера и пересечь его – местами шлепая лыжами уже по воде, покрывающей пока еще толстый, но стремительно рыхлеющий лед. За озером, на просторном высоком холме, которому не грозило подтопление, Середин и выбрал себе место для долгой весенней стоянки.

В первую очередь, конечно же, он осмотрелся и расставил силки. Потом построил шалаш – время сна в снежных норах безнадежно минуло. А утеплив по мере сил временное жилище, взялся за снасть посложнее, делая из последних ниток «пауков» – привязанных за середину на короткий хвостик маленьких палочек. Пучок подобных «хвостиков» обычно закладывался в комок глины, обильно перемешанный с рублеными червями, гусеницами и прочей гадостью, противной человеку, но вкусной для рыбы. Всякие сазаны, карпы, лещи и иные водяные «поросята», любящие порыться в грязи, такие комья обычно пережевывают, переминают, глотая червяков и выбрасывая через жабры грязь. Палочки на веревочках тоже вылетают наружу… И все – добычу можно вытаскивать. На вытянутых нитях палочки встают поперек и обратно через жабры сами собой уже не выскакивают.

Ведун угадал со временем тютелька в тютельку – вода стала подниматься уже через день после того, как Середин остановился на холме, вздымая все огромное, от берега до берега, ледяное поле. Еще через день это поле стало разваливаться на куски. Под ударами волн льдины наскакивали друг на друга, громоздились торосами.